В тот момент, когда Брэкстон подзывает меня к себе и отдает приказы, мой разум работает на автопилоте. Через несколько минут я отдам приказы Элеоноре, другим медикам и всем остальным, у кого будут свободные руки. Мы все суетимся вокруг клиники, оценивая срочность раненых, прежде чем заняться ими.

Часы тянутся, и мое тело устает от отсутствия еды и сна, но высокие дозы адреналина держат меня на ногах. Я перестаю двигаться только тогда, когда состояние каждого пациента становится стабильным.

И когда я это делаю, все становится черным. Крик Колтона — последнее, что я слышу перед тем, как проигрываю битву с сознанием.

Глава 14

— Ее показатели в норме.

Голос Брэкстона доносится до меня, медленно возвращая из темноты. За ним следует мягкий голос Лии.

— А что с ее сыном?

Морган. Приятно слышать, что она, наконец-то, оправилась. Я даже не могу выразить тот страх, который грозил остановить мое сердце, когда она потеряла сознание после родов. Возможно, это был один из самых страшных моментов в моей жизни.

— Ребенок совершенно невредим.

Облегчение, сильное и необъятное, нахлынуло на меня, едва не увлекая в пропасть еще раз. Когда я держала ребенка на руках, то проверила его как можно тщательнее, но это не гарантирует ничего. Иногда осложнения имеют скрытый эффект, а иногда все происходит само собой. Но он и его мать живы и здоровы. Это все, что имеет значение.

— Слава богу, — говорит Лия. — Пожалуйста, дайте мне знать, если будут какие-то изменения.

— Непременно, — отвечает Брэкстон.

Шаги удаляются, и раздается мягкий звон стекла о поверхность вместе с тяжелым вздохом. Теплое дыхание оглаживает мою щеку, и теплые кончики пальцев проводят по линии роста волос.

— Как надолго? — голос Колтона проникает в меня, согревая изнутри. — Разве она не должна реагировать в этот момент?

Еще шаги.

— Полагаю, она приходит в себя, — говорит Брэкстон, по его голосу можно сказать, что он ближе, чем раньше.

Он прав. С огромным усилием я заставляю свои веки распахнуться, осматривая комнату. И Брэкстон, и Колтон смотрят на меня. От этого мне хочется закрыть глаза.

— Натали, — хриплым голосом молвит Колтон.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Брэкстон, как всегда в роли лекаря.

Я с трудом справляюсь с нервами и прочищаю горло.

— Хорошо.

— Вот. Давай я тебя посажу. — Колтон подсовывает руки под мою спину и ноги, усаживая меня на больничную койку. Только он не убирает рук. Он берет мои, большими пальцами поглаживая костяшки моих пальцев.

— Я в порядке, правда, — твердо заявляю, пристально смотря на обоих мужчин. — У меня просто на мгновение закружилась голова после того, как адреналин выветрился. После еды и душа я приду в норму.

У Колтона на лице написано сомнение, но Брэкстон кивает.

— Я хочу, чтобы ты отдохнула, — говорит лекарь. — Но еще хочу поблагодарить тебя за неустанную службу. Именно благодаря твоей и других готовности помочь, многие жизни были сохранены. Однако если кто и заслуживает отдыха, так это ты.

— Я целитель, — отвечаю с благодарной улыбкой. — У меня нет желания быть кем-то другим.

И это правда. Каким-то образом посреди бури насилия я поняла, что по-настоящему люблю свою работу. Да, я хочу стать матерью, но я молода, и это может случиться позже. Важно лишь делать то, что приносит мне радость, и освободиться от того, что мешает. Я, наконец-то, начинаю понимать, что существует здоровый баланс между служением и самопожертвованием. Теперь мне остается только следить за тем, чтобы не зайти слишком далеко в ту или иную сторону.

Брэкстон платонически похлопывает меня по руке, игнорируя хмурый взгляд Колтона.

— У меня тоже.

— Значит, вы ее отпускаете? — спрашивает Колтон.

— Да. Проследи, чтобы она поела и отдохнула.

— Понял.

Как раз когда собираюсь вмешаться, Колтон обнимает меня и притягивает к своей груди. Он ничего не говорит ни мне, ни Брэкстону. Вместо этого выходит из клиники, как будто ему не терпится оказаться подальше оттуда. В коридоре тихо, жутко тихо. По моему телу пробегают мурашки, а в голове мелькают образы. Я зажмуриваю глаза, пытаясь от них отгородиться.

И хотя прежде собиралась протестовать, сказать Колтону, чтобы он оставил меня в покое, теперь я передумала. Сейчас мне нужно чувствовать себя в безопасности после травмирующих событий, которые пережила за последнее время.

Я всегда могу возненавидеть его завтра.

Ничего удивительного, что Колтон приводит меня в свою комнату, но я немного шокирована, когда он входит в ванную и ставит меня на пол. Не говоря ни слова, включает кран в ванной и раздевается, а после вновь поворачивается ко мне, протягивая руки. Мое сердце бешено колотится, когда он осторожно снимает с меня испачканную одежду и бросает ее на пол. На протяжении всего процесса я не свожу взгляда с его прекрасного тела. Оно искушает меня больше, чем я хочу признать, но моя усталость заставляет меня держать себя в руках. Ну, и мысли о его предательстве.

Он берет меня на руки и усаживает нас обоих в теплую воду, причем я сижу на его коленях. Тепло мгновенно расслабляет мои затекшие мышцы, и я прижимаюсь к груди Колтона, положив голову ему на плечо. Выключив воду, он поглаживает мою спину, погружая меня в расслабленное состояние, о котором я даже не подозревала. Все мое тело становится податливым и раскрепощенным, что, очевидно, отражается и на моем языке.

— Ненавижу тебя, — шепчу я, прижимаясь к нему.

Он глубоко вдыхает, отчего его грудь вздымается и опускается под моей щекой.

— Я знаю.

— Я не доверяю тебе.

— И не должна. — В его голосе звучит покорность и не без нотки боли.

— Ну, вот и хорошо.

Провожу пальцем по цепочке на шее, когда всплывают воспоминания об отце. Я не говорила о нем так давно, что кажется, будто он всего лишь плод моего воображения. Однако обида, которую я так долго чувствовала, совсем не воображаемая.

— Мой отец заболел, когда мне было шестнадцать, — рассказываю я, постукивая по поверхности воды в легком ритме. — Я не могу передать словами, как тяжело мне было наблюдать за его состоянием в течение двух лет. Казалось, все так быстро пошло под откос. В одну минуту я была беззаботным подростком, а в следующую — сиделкой на полный рабочий день.

Колтон ничего не говорит, пока я собираюсь с мыслями и замолкаю. И я благодарна. Лия сказала мне, что я должна взглянуть в лицо этой стороне своего прошлого, и так долго избегала этого, что не была уверена, что