Шрифт:
Закладка:
Знал бы ты, папочка, как он обошёлся со мной, ты бы больше никогда на него так не посмотрел, — мысленно произношу, задерживая взгляд на профиле своего дорогого отца.
Пытка моя заканчивается с завершением матча. С чувством выполненного долга перед любимыми родителями я возвращаюсь в свою комнату и запираюсь в ней, всерьёз решив провести в заточении оставшиеся дни своей жизни.
Спустя два часа на телефон приходит возбуждённое сообщение от Стаси полное восторга, а затем она отправляет фотку с Серёжей.
Сдержал всё-таки обещание.
Отбрасываю телефон, переодеваюсь в пижаму, выключаю везде свет и ныряю под одеяло с головой.
Началось моё время. Время, когда можно излить все свои скопившиеся слёзы в подушку. Время, когда никто об этом не узнает.
В доме воцаряется звенящая тишина, лишь с улицы доносится лай собак, треск сухих веток и шуршание листвы. Решаю встать и прикрыть окно, чтобы ничего не мешало мне погрузиться в забвенную тишину, как вдруг в окне я замечаю чей-то силуэт, карабкающийся по толстому стволу дерева, растущему на нашем участке.
Перепугавшись, я надёжно запечатываю окно и прячусь за шторкой. Задеваю гитару у стены, она с грохотом валится на пол.
Сердце выпрыгивает из груди, когда мрачная тень падает на крышу. Она приближается, увеличивается в размерах, а потом как чёрт из табакерки в моё окно заглядывает Кирилл, заставив вскрикнуть в ужасе и отскочить назад. Если бы я не ухватилась за шторку, то рухнула бы на пол к гитаре.
Как он посмел сюда заявиться? Да ещё выбрав такой странный способ.
Кирилл присаживается на корточки и жестом показывает мне, чтобы я открыла окно.
Вопреки здравому смыслу я подчиняюсь. Только, чтобы собаки перестали лаять... Другой же причины нет?
— Ты совсем уже долбанулся? — шиплю, отчитываю его вполголоса, высунувшись. — Ты меня чуть до инфаркта не довёл!
Губы Кирилла растягиваются в мальчишеской улыбке. Глаза блестят, отсвечивая лунным светом.
— Извини, мне нужно было срочно тебя увидеть.
Ради чего такая спешка?
Глупое сердечко в груди ёкает, но тем не менее я стараюсь не показывать того, как приятно мне было слышать нечто подобное от него.
— Есть же дверь. Зачем было лезть через крышу?
— Поздно уже. Не хотел будить родителей. Впустишь? Нам надо поговорить.
Отхожу в сторону, он перебирается через окно и оказывается в моей комнате. Холодной комнате, в которой с его приходом заметно потеплело.
Судорожно вспоминаю, что мой внешний вид оставляет желать лучшего.
Плевать, пусть полюбуется до чего он меня довёл. Не только комната была холодной. Внутри меня тоже пришла зима, но после каждой зимы, так или иначе, наступает весна. Должна же?
— И? С чем пожаловал? — сложив руки на груди, делаю неприступный вид.
Как будто он и вовсе не сравнивал мои чувства к нему с землёй.
Он присаживается на подоконник, заслоняет собой лунный свет. Прочесть его эмоции на лице теперь становится трудновыполнимой задачей.
— Как ты?
— Нормально, — отрезаю, он недоверчиво хмыкает.
Кирилл теребит занавески. Не пойму, чего он ждёт?
— С чего бы начать? — чешет затылок.
— Начни с сути!
Кивает, но сам будто в чём-то сомневается.
— Знаю, с моей стороны то, что я сейчас скажу, покажется бесчеловечным. Но ты должна понимать, что будет правильней, — он делает вынужденную паузу, поскольку его голос срывается. — Будет лучше, если ты сделаешь аборт, — моё чистое небо полоснула яркая вспышка молнии, я открываю рот. Не потому, что хочу что-то сказать. Я просто в шоке, а Кирилл выставляет руку в мою сторону. — Подожди, я не всё ещё сказал. Яна, подумай о родителях. Что будет с ними, когда они узнают?
— Ты... Ты... Ты, — теряю дар речи, не в состоянии поверить в сказанное. — Это ты так переживаешь за моих родителей или же ты боишься за свою репутацию? Не хочешь упасть в их глазах? — я наступаю на него и злобно цежу сквозь зубы. — Не дождёшься! Я не стану! Не пойду на это!
— Хорошо, — снова кивает он. — Тогда я прошу тебя рассказать мне, каким ты представляешь себе наше будущее и будущее ребёнка? — я молчу. — Его нет, Ян, — разводит руками. — Я не смогу быть с тобой.
— Я знаю, — я удивляю его своим резким ответом. Тут даже видеть его лица не нужно. Его замершая фигура и так о многом говорит. — Я не скажу родителям, что ребёнок твой. Придумаю что-нибудь, но не выдам твою задницу! Если это всё, то уходи! — выталкиваю его. — Я устала и хочу спать!
Кирилл хватает меня за руки, заводит их за мою спину, вынудив вжаться в него. Отвожу голову назад, чтобы не ощущать его дыхание на своём лице.
— А что ты им скажешь? Ветром надуло? Что они подумают о тебе? Отец и так весь седой, ты хочешь его ещё и в могилу свести новостью о беременности?
— Отпусти меня! — брыкаюсь и Кирилл убирает свои руки от меня. — Тебя не должно волновать, что подумают обо мне родители. Я всё сказала. Можешь уходить.
Отворачиваюсь от него, изображая из себя неприступную крепость.
— Не уйду, пока не ответишь мне, каким ты видишь наше ближайшее будущее.
Разум мой мечется из крайности в крайность. Мне совсем несложно вообразить Кирилла рядом с собой. Представить его любящим мужем и примерным отцом, но всё это не заходит дальше представлений. Реальная личность Кирилла не вяжется с воображаемой.
— Я не вижу нашего совместного будущего, но зато я могу с точностью определить твоё, — тычу в него своим пальцем, глаза от ярости кровью наливаются. — Ты всю жизнь будешь одиноким! Всё! Конец! Но этого ли заслуживает Кирилл Ярцев, которого я так долго знаю?
— Меня это вполне устраивает. Я не стремлюсь к семейной жизни. Все мои силы сейчас направлены только на хоккей.
— Что будет с тобой, когда твоя карьера оборвётся? Ты будешь продолжать издеваться над невинными девушками? Будешь безжалостно топтать их сердца одно за другим? — не увидев никакого раскаяния, я презренно качаю головой. Не понимаю, как я всё ещё могу испытывать непреодолимую тягу к этому бездушному человеку. Мне противно от самой себя. — Я искренне надеюсь на то, что однажды ты встретишь ту, что перевернёт твою жизнь вверх дном. Однажды такая появится и будь уверен, она отплатит тебе той
