Он покачал головой, и безнадёжно махнул на меня рукой.

* * *

Сразу, как только вернулся из КГБ, обзвонил заинтересованных, правда обоих дома не оказалось, так что я оставил сообщение дворецкому, и маме Алёны, которая со слезами благодарила меня. Посчитав дело сделанным, я отправился на тренировку. Все центральные газеты взахлёб преподносили достижения Валерия Борзова на чемпионате СССР, который состоялся без моего участия и строили радужные надежды на его победу на чемпионате Европы через месяц. Я хоть и сам, нисколько не сомневался в его победе, поскольку парень и правда был в отличной форме, не в последнюю очередь благодаря своим тренерам, а на европейском небосклоне пока не было достаточно больших звёзд, который показывали схожие с ним результаты. Самыми сильными в мире же, были пока американцы, ну и я.

Мне же, оставались только тренировки и школа КГБ, где инструкторы, впечатлённые моим прогрессом в деле убиения людей в Мексике, добавили новый курс, в котором я теперь преподавал. Также они параллельно добавили меня в группу, проходящих переподготовку действующих сотрудников, которая отрабатывала штурм зданий, самолётов, техники и явно была направлена на силовое взаимодействие с противником.

В остальном же, продолжился обычный распорядок моих дней, когда я крайне редко появлялся в городе, поскольку особо там делать было и нечего. С десятичасовых тренировок в день, я в конце перешёл на двенадцатичасовые, чтобы хоть чем-то занять своё время.

* * *

Наступление Нового года я встретил уже в привычной компании космонавтов, у Юрия Алексеевича появилась вторая Золотая Звезда, за второй полёт в космос, правда веселья как такого не получилось, многие были печальны из-за гибели летом троих их коллег из экипажа «Союз-11», поэтому было много тостов за погибших и пожеланий более лучшего следующего года.

Меня практически никто из них не спрашивал о спорте, так как знали, что я отстранён от соревнований, а в СССР и Европе настала эра нового бегуна спринтера — Валерия Борзова, победившего во всех крупных соревнованиях, проходивших в 1971 году. «Известия» и «Труд» после каждой такой победы выходили с крупными заголовками и его фотографиями. Моё имя было вычеркнуто отовсюду, упоминания не было нигде. Самого меня это раздражало, а вот товарищ Белый был доволен, он говорил, что для нас это очень хорошо. Расследование «мехового дела» вот-вот должно было закончиться, и фигуранты дела отправятся уже в суд, что в принципе я и сам видел по сообщениям прессы. Поскольку шумиха поднялась знатная, после выступления Андропова на пленуме ЦК и раскрытии этого дела общественности, в котором было замешено не только руководство карагандинского завода, но и милиция, а также партийные представители ЦК КПСС города, также за взятки крышивавшие это дело. Ущерб советской экономике от деятельности этих дельцов оценивался примерно в двенадцать миллионов рублей, что по тогдашним ценам было просто колоссальной суммой.

Отношения Щёлокова и Андропова и до этого моими стараниями были далеко не дружественными, а уж после того, как на скамье подсудимых оказались высокопоставленные милиционеры из ОБХСС, которых он не смог отмазать, то сейчас это противостояние превратилось в откровенную вражду. А ведь на подходе было ещё одно схожее дело, которое Андропов также, для получения огласки, собирался огласить на очередном пленуме ЦК, поскольку его всячески старались замять, чтобы не было тех же последствий, что и по «меховому». Я слышал краем уха, что министра рыбного хозяйства СССР Ишкова по личному распоряжению Брежнева перевели на должность министра лёгкой промышленности и расследование в его отношении было прекращено, зато на его заместителя Рытова повесили вообще всё что только можно было и старались быстрее всё замять, чтобы в жернова расследования больше не попадали другие причастные с известными фамилиями. Но Андропов был упёрт, последователен, так что следственные группы по-прежнему занимались вскрытием коррупционных схем и расследованием неравномерности распределения квот между республиками и также субъектами внутри них, выворачивая словно гигантским плугом на поверхность всю гниль и коррупцию, которыми оказывается был пропитан почти весь чиновничий аппарат СССР.

Так что советским гражданам было чем развлечь себя на вечерних посиделках за столом на кухне, поскольку КГБ в этом году выдавал на-гора одну сенсацию за другой. Авторитет его личный и возглавляемого им ведомства конечно же поднялся очень высоко и если раньше благодаря стараниям Щёлохова МВД стало подбираться по значимости к его ведомству, то последние два дела сильно ударили по репутации министра и возглавляемой им структуре. Внезапно оказалось, что милиция спустя рукава выполняет свою работу, несмотря на те льготы и довольствие, которые министр выбил для своих сотрудников. После Хрущёвских пагубных реформ, милиция практически прекратила своё существование, ушли многие квалифицированные кадры, и только благодаря деятельности Николая Анисимовича МВД снова стало престижным местом работы. К сожалению, многие пришли туда только за этим.

Как показали два дела извращенцев, которые не стали достоянием гласности, поскольку по первому, фигурант был мёртв, а вина его была полностью доказана, то дело просто закрыли, а второй, после проведённого расследования ожидал теперь приведения приговора суда в тюрьме. Конечно он, как и в моей действительности получил высшую меру, но это не отменяло того факта, что и тут милиция не проявила никакого интереса к его поступкам, хотя как оказалось жалобы на действия того же Чикатило имелись, просто этим было всем лень заниматься. По Сливко же мне вообще повезло, что он пока ещё не стал в городе безусловным авторитетом, как это произошло в моём времени после получения им звания «Заслуженный учитель РСФСР», так что его не бросались защищать, а быстренько слили, едва только получив от него первые признательные показания.

Как мне рассказывал товарищ Белый, при редких встречах, когда я заезжал почитать в Первое управление американскую и европейскую периодику, чтобы быть в курсе текущих дел за рубежом, теперь при встречах Щёлокова и Андропова только что искры не летели от обоих, настолько Николай Анисимович возненавидел Председателя КГБ. Брежнев же по-прежнему защищал друзей и не давал их в обиду, прямым распоряжением он выводил своих товарищей из-под карающей руки правосудия и ладно бы отправлял их на пенсию или не допускал больше к работе на руководящих должностях! Нет! Их переводили горизонтально, и они кроме лёгкого испуга от встречи с КГБ, больше ничего не испытывали, продолжая трудиться в другом месте.

Генерал мне ничего не рассказывал о ещё одном, интересовавшем меня деле предателя Полякова, хотя