В этот момент в ратушу забежал какой-то сержант, бесцеремонно разрушая весьма интимный момент. Как только он сфокусировался взглядом на мне, то тут же громко сказал:

— Товарищ Винд, мы всех собрали, дрова для костра тоже нашли, не хватает только вас…

От стыда я готов был провалиться на месте. В виду насыщенности навалившихся на меня событий я совершенно забыл, что на вечер у нас запланировано мероприятие прощания с теми, кто не пожалел своей жизни, отражая атаку врагов на Эсмаруил.

Я с некоторым сожалением отошел от Эсты, после чего взял её за руку и повернувшись к сержанту бросил короткое:

— Веди.

Стоило нам выйти за пределы ратуши, как я тут же убедился, что посыльный не соврал — собрались действительно все. Все 1200 с небольшим разумных находились на площади вокруг достаточно впечатляющего, пока ещё не зажжённого, костра.

Я забрался на своеобразную трибуну, сложенную из ящиков из под оружия, и окинув взглядом притихших жителей Эсмаруила начал свою импровизацию:

— Уважаемые жители Эсмаруила… Сегодня мы с вами собрались здесь, чтобы почтить память тех, кто ради будущего процветания города пожертвовал самым дорогим, что у него было — своей жизнью.

Вы все в той или иной степени доверились мне, приняли решение, что отныне ваша судьба связана с судьбой Эсмаруила, поэтому я обещаю… Эсмаруил не забудет подвигов тех, кто пал смертью храбрых, защищая его. Враг обязательно будет повержен, и ваша смерть не будет напрасной!

Переждав, пока прекратится небольшое роптание на площади я продолжил:

— Во время последнего вероломного нападения, правитель окторианцев Исмаил внёс неоценимый вклад в победу на проникшим сюда демоном.

Если бы не его жертва — на этом наша с вами история могла бы и закончиться, однако Исмаил проявил воистину невероятную мужественность и бесстрашие, благодаря чему стала возможной наша победа.

Сейчас я хочу сказать тебе, вождь великого племени — ты всё сделал не зря! Я, а вместе со мной и каждый на этой площади сделает всё, чтобы смерть твоя не была напрасной!

В этот же момент площадь словно взорвалась от криков, поддерживающих мои слова. На грани видимости промелькнула скупая строчка:

Харизма: +3

Однако я не стал обращать на неё внимания. Вместо этого я на волне испытываемых эмоций поднял взгляд к небесам, и взмахнув рукой создал исполинскую молнию, накачав её половиной своего резерва.

Мощность получившейся молнии была настолько велика, что гигантский костер мгновенно вспыхнул, тем самым отправляя в последний путь героев, которых вечно будет помнить Эсмаруил.

Дождавшись, пока костёр почти полностью прогорит, и разумные начнут задумавшись расходиться с площади я сказал:

— Это еще не всё, уважаемые жители Эсмаруила… Так получилось, что из-за того, что правитель гордого народа окторианцев погиб, и не оставил после себя наследников мужского пола — я, как тот, чьей тэйха стала его дочь, заявляю свои права на пост правителя окторианцев.

Тут же со всей площади раздался до невозможности удивлённый ропот множества существ. Практически сразу я увидел, как с разных частей площади в мою сторону пошли несколько окторианцев, бесцеремонно расталкивая всех разумных, стоящих у них на пути.

Наконец, это шествие подошло к концу, и передо мной предстала тройка даже с виду возрастных окторианцев.

Они синхронно смерили меня взглядом, и центральный из них начал медленно ронять слова:

— Мастер Винд, мы, как и все окторианцы — благодарны тебе за предоставление убежища на своей территории, однако что касается твоего заявления… Ты не окторианец, а значит ты не можешь быть правителем этого народа, даже если дочь правителя стала твоей тэйха.

— Это лишь рекомендация! — раздался возмущенный голос из толпы, и спустя мгновение на сцену вышла разгневанная Эста.

Центральный оппозиционер согласно кивнул и сказал:

— Верно, это рекомендация, и мы собираемся ей следовать. Только окторианец сможет грамотно управлять народом окторианцев, и мы должны произвести голосование, чтобы выбрать достойных.

Девушка презрительно хмыкнула и бросила:

— Только совершенно тупой щенок не знает, что половина моих соплеменников так или иначе должны тебе силу… Они пойдут на что угодно, чтобы закрыть долг. А если для этого потребуется всего лишь проголосовать за тебя… То дело считай уже выиграло.

Центральный окторианец мерзко ухмыльнулся и сказал:

— Умная… Люблю таких. Значит так — если твой человек ничего больше не может нам предъявить, то как только я стану правителем — ты тут же станешь моей спутницей, поняла?

Я видел, что еще чуть-чуть, и обычно невозмутимая Эста окончательно потеряет контроль над собой, поэтому я решил вмешаться и тихонько хмыкнул, попросив ветер разнести мой голос до каждого на этой площади:

— Всегда восхищало, как в такие моменты даже в самой замечательной группе разумных найдутся такие твари как вы, желающие нажиться на чужом горе…

Значит так… — произнёс я, пародируя недавно сказанные слова окторианца, и продолжил:

— Как только я стану правителем окторианцев — вы, трое, будете тщательно мной допрошены, после чего я уже решу что с вами делать, и да… Мне есть что еще добавить к тому, что я только что сказал… — закончил я, и решительно выдохнув обратился к артефакту [Воля окторианца], дремавшему где-то внутри меня.

Сначала ничего не происходило, и окторианцы-оппозиционеры уже начинали насмехаться над глупым человеком в лице меня, но неожиданно я ощутил, как из меня просто вёдрами стали вычёрпывать силу, а в руках с лёгкими, едва видимыми глазу вспышками, стало формироваться ярко жёлтое зазубренное копьё.

— Воля окторианца, воля окторианца… Он призвал её… — тут же пронеслись шепотки на площади, а тройка окторианцев передо мной ощутимо побледнела.

Но в этот момент мне было совсем не до этого. Не знаю что пошло не так при активации артефакта, но он просто высушивал меня, чего быть не должно.

Помимо этого я чуть ли не физически ощущал, как мне его сложно удерживать. Складывалось такое ощущение, что я пытался удержать на месте здоровенную лошадь, которой срочно потребовалось куда-то идти.

Я понял, что ещё чуть-чуть, и просто улечу на возрождение, чего не хотелось бы демонстрировать всем и каждому, поэтому я развеял артефакт, и тут же ноги меня подвели, обеспечив встречу моего многострадального носа с ящиком, на котором я до этого стоял.

Благодаря своему состоянию я уже не видел поднявшейся суеты, не видел, как в город вернулся Димка, и не увидел того, как в портал, ведущий в Москву, юркнули три крылатые фигуры…