что делать в Коныре? Отправился я домой, по дороге заехал в лощину, стреножил серого поводьями и начал есть сахар. Иримшик и курт я еще, когда ехал туда, съел. Поел, напился воды и лег на траву. И заснул. А когда проснулся, смотрю, уже темно. Я сел на коня — и в аул. Хороший был сахар! Возьмешь его в рот целую горсть, а он хрустит, словно талкан. По-моему, крупинки в кармане остались. Сейчас посмотрим. Ээ, только подставьте ладони.

Он вывернул карманы пиджака, и на подставленные наши ладони упали сверкающие кристаллики сахара. Мы положили их на язык и убедились в том, что Ажибек рассказал нам чистую правду. Сахар и в самом деле был очень вкусен.

— Ажибек, а если Нугман спросит: купил ты лекарство или нет? — напомнил с тревогой Асет.

— Я это учел, — ухмыльнулся Ажибек. — Покажу ему вот это, — и он достал из-за пазухи пузырек, набитый какой-то бело-желтой смесью. — Мел, смешанный с песком. Скажу, вот лекарство, которое купил в Коныре.

И тут, легок на помине, со стороны конторы появился председатель колхоза.

— Готовы, ребята? — весело спросил Нугман, подъехав на своем неизменном рыжем мерине.

— Готовы! — ответил за всех Ажибек.

— Тогда ступайте в Жарбулак, к озимым посевам.

— Пешком? — испугался Кайрат.

— В Жарбулак далеко, — дружно заныли мы, и только Ажибек помалкивал, будто его это не касалось.

— Да разве для вас это расстояние? — изумился Нугман. — Да вы по улице гоняете больше раза в два! Ничего, ноги у вас крепкие, молодые, не устанете. А в обед вам привезут мясную похлебку. Ажибек, а ты что стоишь? Командуй своей бригадой! Да, кстати, в больницу ездил?

— А как же.

— Лекарство взял?

— Взял. Вот смотрите, — и Ажибек показал пузырек с песком и мелом.

— Вижу. Только делай, как велели врачи. А теперь веди своих орлов.

Мы ждали, что скажет наш непреклонный Ажибек. Уж он-то вряд ли захочет тащиться в Жарбулак. Но к нашему разочарованию, Ажибек строго прикрикнул:

— Ну, что ждете, лентяи? За мной в Жарбулак! — и браво зашагал посреди улицы.

Мы уныло побрели за своим бригадиром. Когда аул скрылся из вида, исчез за холмом, Ажибек остановил свой отряд и посетовал:

— Какая несправедливость! Такому бригадиру и такой попался глупый народ! Где вы видели, чтобы в горячую пору председатель направо-налево раздавал подводы? «Далеко, далеко»! — передразнил он нас. — Конечно, далеко. И я не собираюсь топать пешком. Но тут нужна умная голова, недотепы: вон видите быков?

Мы увидели четверку быков, как только перевалили через холм. Тут же рядом маячил на коне глухой Колбай. То есть он не был совсем глухим, он только плохо слышал, но по этой причине его не взяли на фронт, и он оказался единственным здоровым мужчиной на весь колхоз.

— На этих быках мы поедем в Жарбулак, — возвестил Ажибек, обводя нас торжествующим взглядом.

— Колбай умрет, а быков не отдаст, — жалобно возразил Самат.

— Отдаст, если найти к нему верный подход, — уверенно отпарировал Ажибек.

Он снял свою мятую кепку и помахал глухому Колбаю, позвал его.

Скучавший в одиночестве пастух с любопытством следил за нашей оравой. Заметив сигнал, глухой Колбай стегнул коня и прискакал к нам почти в одно мгновение.

— Многих вам лет! — почтительно приветствовал его Ажибек.

— Что ты сказал? — переспросил глухой Колбай и повернул к Ажибеку ухо.

Тот подошел вплотную к коню пастуха и крикнул:

— Я говорю, многих вам лет!

— И тебе тоже, — ответил довольный Колбай. — Что надо?

— Бригадир Байдалы велел передать, чтобы вы приехали к нему в аул!

— А?

— Вас Байдалы зовет! — закричал Ажибек изо всех сил.

— А что же делать с быками? Кто их станет пасти? — удивился глухой Колбай. — Нет, я не пойду.

— Да что их, волки съедят, быков? Сами пастись будут. Такие смирные быки, — сказал Ажибек.

— Смирные. Без меня никуда не уйдут, — подтвердил глухой Колбай, гордясь быками. — Ладно, съезжу к Байдалы.

Пастух окинул свое маленькое стадо оценивающим взглядом и, словно уверившись в том, что быки так и будут пощипывать траву до его возвращения, повернул коня в аул, затрусил по дороге, мешковато сутулясь в седле.

Как только глухой Колбай исчез за холмом, мы взгромоздились по двое, по трое на быков и помчались наперегонки в Жарбулак. В животах наших неуклюжих скакунов что-то громко ухало. Подъехав к полю с озимой пшеницей, мы спешились и, развернув быков, ударами прутьев отогнали их в сторону пастбища. В надежде, что они сами туда вернутся.

Потом Ажибек отмерил шагами участки и, поделив их между нами, предупредил:

— Смотрите у меня, работайте добросовестно. Тех, кто вздумает хитрить, тут же вздую!

После этого он соорудил в сторонке шалаш, связав ветки кустарника, сделал себе подстилку из травы и укрылся от солнца. Временами Ажибек высовывал голову из шалаша и покрикивал:

— Эй, не зевать! Работайте поживей! Помните, что сказал председатель: фронту нужен хлеб!

— Взял бы и сам показал, как надо полоть, — заворчал Асет. — Командовать каждый умеет.

— Ты же слышал сам. У него на фронте никого нет, — возразил Кайрат. — А командовать так, ты разве сумеешь?

— Не сумею, — признался Асет.

Хлеб вырос до пояса, уже колосился. Ветер гонял по полю, точно по воде, длинные мягкие волны. Но сорняки были еще бойчее, поднялись еще выше. Лебеда, бурьян и коровьи метелки торчали повсюду, куда ни кинь взгляд. Всем своим видом они дерзко вызывали нас