Я робко шла по утреннему городу в поисках ответов. Я решила попытать счастье во второй раз и направилась к маме Паши. Белый большой дом заставлял меня снова окунуться в прошлое, но моё любимое окно было завешано. Он всегда знал, какое у меня настроение, и однажды, когда я была злая, он выгнал меня из дома, а потом пускал мыльные пузыри из своего окна, и смеялся над тем, как я злюсь.

Глаза щипали, но плакать не было смысла, поэтому я взяла себя в руки. Я, не спеша подошла к до боли знакомой двери и позвонила в звонок. Никаких звуков в ответ не последовало. Может спит? Я позвонила снова и снова, никто не открыл. Стало боязно, может, что с ней случилось? Я откопала в телефоне номер Пашиного брата, которому не так давно звонила.

— Здравствуй, — робко произнесла я.

— Здравствуй, Кира. Сейчас восемь утра, выходной день, надеюсь, ты разбудила нас для веской причины, — прерывисто тараторил Борис.

— Прости, я не хотела, — сморщилась от стыда я. Я забыла, что еще рано и что его жена глубоко беременна и плохо высыпается.

Боря странный парень, он вообще не расстроен на счёт брата. Они конечно братья только по матери, но быть настолько разными это невообразимо. Он уже успел за эти полгода жениться, ребёнка ждут. Это как минимум заставляет задуматься. Может он что-то знает?

— Я вот чего звоню, на счёт Паши ничего не известно? — вновь пытала я счастье.

— Нет, — резко произнёс он.

А говорит так, будто знает. Неужели все знают, где он, а мне не говорят.

— Ладно. Я вот стою на пороге дома вашей мамы, мне никто не открывает. С ней всё в порядке? — обеспокоено говорил я.

Боря с минуту помолчал и грубо сказал, что сам во всем разберется.

Что за бред? Где их мама?

Мне никто ничего не хочет объяснять. Остаётся только один выход — разговор со своей мамой.

Долго собираясь с мыслями, я шаталась около дома.

Вдохнув полную грудь воздуха, я вошла. Моё сердце начало покалывать от нервов, а руки тряслись, как от похмелья.

— Мам, — коротко позвала я.

— Да, милая, — вышла мать из кухни с полотенцем в руках.

Весь её доброжелательный вид, заставлял мой организм вывернуться. Все время, притворно улыбаться и строить махинации за спиной, это мерзко.

— Нет, не могу! — крикнула я и ушла, прочь захлопнув дверь.

Что я ей скажу? Она моя мать, я не могу её ненавидеть и не хочу. Кого я обманываю? Я просто не хочу в ней разочароваться, хочу жить иллюзиями.

Я застыла.

Я уже не маленькая, чтобы сбегать и плакать. Пора взрослеть. Я собрала всю волю в кулак и, борясь внутри себя с разными чувствами, медленно, но верно вернулась к дому.

— Кирочка! — накинулся Богдан с объятиями и сбил мой решительный настрой.

— Привет, хороший мой, — обняла я с нежностью брата.

— А где ты была? — невинно пропищал малой.

— Гуляла, как твои дела, малыш? — искренно сказала я.

— Хорошо, пойдём играть?

Мама, стояла рядом и смотрела на меня с любопытством.

— Да, я скоро к тебе поднимусь, иди пока выбери игру, — отправила я его в комнату.

Богдан обнял меня и поскакал на второй этаж.

Мы с мамой медленно пошли на кухню.

— Что это было? — с некой злостью смотрела она на меня.

Это я должна злиться!

— Эмм, не знаю. Бзик, — ерничала я.

— Ты не заболела, нормально себя чувствуешь? — с чересчур наигранным беспокойством говорила мать.

— Все хорошо, я хотела поговорить об аварии, — тяжело скрывать ярость.

Мама заметно занервничала и побледнела тона на три.

— Ты знаешь, почему Паша скрылся? — давила я.

— Нет, милая, — терялась женщина.

— А в больницу к Богдану он не приезжал? — ещё сильнее давила я.

Мама побледнела ещё сильнее, было видно, она не ожидала этого вопроса.

— Допустим, приезжал, — ровным голосом и с испугом в глазах говорила та.

— А ко мне приходил? — доводила я её.

— Допустим, приходил, — еле вытягивала мать из себя ответы.

— Почему же ты мне не сказала? И почему не пустила его? — пыталась не кричать я, но не получалось.

— Это не твоего ума дело, вам нельзя общаться. Я категорически запрещаю, — крикнула она.

— Ты можешь объяснить почему? — тем же тоном заговорила я.

— Потому что он преступник, такой же, как его отец! — взвизгнула та.

— В смысле преступник? Я уверенна, он не специально сбил Богдана, — сбавила громкость голоса я.

Я чего-то не знаю? Откуда она знает об его отце? Я о нем ничего не знала.

— Речь идёт не об аварии. Он торгует наркотиками, и я не хочу, чтобы ты связывалась с такими людьми, — истерила мама.

— Что он делает? Ты бредишь, — возмущалась я.

— Нет, Кира. Его разыскивала полиция, ему грозит серьезный срок, — добивала меня мать.

— Этого не может быть, ты все врешь, — переходила я вновь на крик.

— Жизнь непредсказуемая штука.

— Но, почему ты так со мной? Ты меня совсем не любишь? — кричала я на весь дом.

— Я хотела тебя уберечь, — искала она понимания в моих глазах.

— Ты скорее хотела довести меня до психушки. Ты прекрасно знаешь, что он для меня значит! И мне неважно, за что его там ищут, мне важно, что он не хотел сбить Богдана, и что он жив. Где он сейчас? — визжала я.

— Я не знаю, наверное, в тюрьме, — до тошноты спокойно сказала она.

В тюрьме? Сердце дернуло. Я не верю ни единому её слову.

— В какой ещё тюрьме? Ты, правда, думаешь, что я тебе поверила? Мой Паша никакой не наркоторговец! — яро визжала я.

— Не кричи на меня! По всей видимости, ты сходишь с ума по нему. Но если хочешь дружить с наркоманами, дерзай — бросила мать со злостью полотенце на стол.

— Это не тебе решать. Невыносимо с тобой разговаривать. Ты считаешь, что правильно поступила, не сказав мне ничего? Ты считаешь правильным, что я ненавидела близкого человека? Ты ничего не знаешь обо мне и что правильно для твоего спокойствия не всегда правильно для меня. Не хочу видеть тебя, — ляпнула я и чуть не разрыдалась от своих слов.

Она моя мама. Чтобы она не сделала, я все равно ее люблю… За что она так со мной?

Я резко выбежала из кухни и направилась к брату.

Мне стало безумно душно и тошно. Я чуть постояла, облокотившись о перила лестницы. Эта жизнь становится все невыносимее