красным огнем, метнул в черный провал сепараторной.  Мотобот относило, но я успел зажечь и швырнуть в дыру еще один фальшфейер. Из дыры потянуло дымом. На воду легли красные отблески. Мы медленно двигались к носу АС, где стоял бонопостановщик «Аэгна».

День пролетел как один миг. Близилась полночь. Ребята ликовали. Всем до чертиков надоел этот грек. Наконец-то мы его подпалили! На «Аэгне» тоже радовались. Мы объяснили им, что от них требовалось. Ветер дул с берега. Боны имело смысл ставить только с подветренной стороны. Потом следовало отойти в сторонку и, стоя на якоре, наблюдать за горением.

Из дыры в борту вдруг перестал выходить дым. Ребята встревожились.

— Плохо дело, Женя, — сказал Володя Давыдов, и почесал свою плешь рукой, запачканной мазутом. На загорелой коже остались черные полоски.

— Плохо дело, сгорели твои фальшфейера в сепараторной, а до машины огонь не дошел. Придется снова зажигать!

Но не успели мы отвалить от «Аэгны», как из трубы грека густо повалил черный дым, а затем вырвалось пламя. Мы развернулись и пошли к дыре.  Из нее снова потянуло дымом, а когда мотобот поравнялся со срезом надстройки, фукнуло жирное пламя — вспыхнул напалм. Корму АС мы уже обходили, соблюдая приличную дистанцию. Дым и огонь мощно били из трубы и из светлых люков МО.  Мы легли на курс к причалу, но все, кроме моториста, не отрываясь, смотрели за корму, на горящее судно.  Пламя плясало в дверях надстройки, вырывалось из иллюминаторов и люков. Когда мы отошли от грека на добрую милю, над его надстройкой встал огненный столб высотой метров двадцать.

С рассветом пламя стало уменьшаться, потом совсем пропало, и только легкий серый дым вился над трубой. Мы подошли к АС. Корпус дышал жаром, который чувствовался на расстоянии до 50 метров. Мелкая волна вскипала с шипением, омывая корму. В дыре виднелись раскаленные докрасна выгородки МО. Только мы отошли от дыры, раздался взрыв, сопровождавшийся  выбросом пламени. Снова повалил густой черный дым. Процесс продолжался. После этого мы уже избегали подходить так близко к дыре.

Две недели очистительный огонь гулял по кормовым отсекам. Если бы у нас была возможность вырезать еще пару отверстий в нижней части борта для притока свежего воздуха, все кончилось бы гораздо раньше. Но такой возможности не было. Резка в среде, насыщенной парами топлива, обычно кончается плохо.

Топливо горело бурно, со вспышками и взрывами. Постепенно отсеки наполнялись дымом, и горение прекращалось.  Затем в дыру балтийские ветра загоняли новые порции свежего воздуха, а дым уходил через верхние отверстия, предусмотрительно раскрытые нами до предела. Топливо снова вспыхивало от жара, излучаемого раскаленной сталью. И снова огненный смерч взлетал над кормой грека.

Что ж, мы неплохо знали повадки огня, и это знание помогло нам успешно закончить эту необычную операцию. Когда корпус грека остыл и стал доступным для осмотра, вопреки предсказаниям науки, только пепел и зола остались на поверхности воды в отсеках. Угроза загрязнения моря была ликвидирована.

Вскоре отряд получил Почетную грамоту. Правительство маленькой гордой, и тогда еще братской, Эстонии благодарило всех участников операции, в которой с помощью огня мы отстояли чистоту заповедных вод. Мы стали кем-то вроде почетных эстонцев.

Вода

Горячая пища улучшает самочувствие личного состава при охлаждении.

Справочник специалиста АСС ВМФ, часть I, стр. 49

Однажды в золотые годы, когда я работал в Сахалинрыбпроме, мне предложили перейти в морскую аварийно-спасательную службу. Как честный наемник, я вынужден был отказаться  от весьма привлекательного для меня предложения. Я был связан договором с фирмой, от которой видел только хорошее. Поэтому в тот раз я сказал «нет» без долгих колебаний.

Потом я часто вспоминал этот несвершившийся поворот судьбы. Но, наверное, было необходимо пройти сложный путь, чтобы снова встретиться с возможностью найти себя. Случилось это уже дома, в Питере,  тринадцать лет спустя после первого соблазна.

Помните в «Золотом теленке» бессмертное учреждение «Геркулес»? Так вот, меня занесло в контору, с которой, несомненно, Ильф и Петров списали эту лавочку. Наш маленький творческий коллектив — там я работал с настоящими друзьями — клюнул на интересную самостоятельную работу. Такой она и была в действительности, пока не начали вырисовываться ее плоды. А когда этот момент настал, стали расти в численности и активности наши соавторы. Они были несколько нетерпеливы, и им досталась вещь, не доведенная до кондиции. Потом они ее окончательно загробили. А мы, хлебнув неприкрашенной геркулесовской атмосферы, почувствовали горячее желание сменить место работы. И тут я узнал, что Балтийскому отряду АСПТР требуется корабельный инженер.

Моя судьба нашла меня.

В первый же день я вернулся с работы к полуночи.

В проливе Свенборг-Сунн сел на бровку теплоход «Кингисепп». В пароходстве был организован штаб аварии. По неопытности я тогда очень серьезно отнесся к этому делу. Со временем у меня выработалось свое мнение о пользе береговых штабов, и о том, чем они должны заниматься. Но главный вывод, сделанный в тот день, выдержал испытания временем. Я понял с первого дня, что в этой службе не соскучишься.

Быстро пролетел медовый месяц. Я жадно вникал в дело, ставил себе задачи и сроки по освоению разных аспектов АСР. Стал замечать за собой пионерскую поговорку : «А вот у нас в отряде …»  Весь отряд казался мне тогда единым организмом.

А потом была моя первая спасательная операция.

Собственно говоря, я пришел в отряд, не будучи совершенно невинным в аварийно-спасательном деле. К этому времени за моими плечами было уже несколько операций по снятию с мели и два пожара. Но в качестве профессионала пришлось выступать впервые.

— Слушай сюда! — сказал мне мрачный Бучин. Он исполнял тогда обязанности зама по АСС. — У Кривой дамбы тонет дизельная шаланда «Луга». Пробоина в машине. «Витязь» уже вышел туда. От нас руководить