Шрифт:
Закладка:
— А когда двигатели доработают…
— Когда проблемы с моторами будут решены, конструктора уже дадут нам более совершенные машины. Работа ведется, НКАП прилагает все силы и по двигателям, и по собственно самолетам. ВВС серьезных проблем сейчас не видит…
Когда совещание закончилось и все «авиаторы» покинули кабинет, Сталин повернулся к Берии:
— Почему не дал Шахурину ответить на мой вопрос?
— Потому что о машине Туполева все было сказано исчерпывающе на заседании Совета Главных конструкторов. Ты, вероятно, так и не успел прочитать стенограмму — так найди десять минут, развлекись. Там действительно смешно…
Ночью, уже перед сном, Иосиф Виссарионович еще раз перечитал отрывок стенограммы, который — по мнению Лаврентия Павловича — как раз смешным и являлся. Но с точки зрения Сталина он был не смешным, а страшным: если подумать, сколько страна потеряла и средств, и людей, то у него в глубине души понималось бешенство и желание отправить кучу народа даже не на Колыму, а непосредственно в ад:
'т. Петляков: Андрей Николаевич, вы правительству всегда подобную ахинею по проектам несли?
т. Туполев: Это результаты точных расчетов!
т. Бартини: Вам, я гляжу, лавры Йорданова покоя не дают? Это неплохо, но хочется спросить: вы хотите обмануть правительство или законы физики? Если верить тому, что вы тут написали, то КПД винтов этого самолета — даже если считать, что у вас получится создать идеальную аэродинамическую схему и обеспечить ламинарное обтекание поверхностей на всех режимах полета — должен составлять около ста шестидесяти процентов. Обмануть законы физики — задачка забавная, но я забыл, напомните мне, если знаете: когда парижская академия постановила проекты вечных двигателей не рассматривать как антинаучные? Если считать, что основы физики вы все же знаете, то ответ на вопрос кого вы хотите обмануть, получается… довольно однозначным.
т. Мясищев: Андрей Николаевич, вы снова делаете ту же ошибку в попытке снизить удельную нагрузку на крыло. У Боинга она, между прочим, четыреста килограммов на метр, а вы собираетесь достичь двухсот. Я уже не говорю о том, что крыло при этом увеличивается почти вдвое и само становится тяжелее, да и аэродинамика резко ухудшается. Я замечу лишь то, что при такой развесовке фюзеляж и крыло придется обшивать не листовым алюминием, а фольгой от швейцарских шоколадок! И у меня возникают сомнения в том, что бюджет НКАП позволит столько шоколада купить…'
Да, эта часть была смешной, дальше — когда шло рассмотрение проекта по отдельным позициям, доказывалось, что Туполев в своем проекте — который он, между прочим, хотел непосредственно в правительство предоставить минуя Совет НКАП — завысил скорость самолета на полтораста километров, дальность почти в полтора раза, а вес минимум на четверть. Но, что было особенно обидно, а ходе споров выяснилось (для Сталина выяснилось), что из-за того, что Туполев отказывался прислушиваться к доводам конструкторов (конкретно Петлякова и Мясищева) при разработке ТБ-3, вес той, давно уже устаревшей машины, был выше возможного почти на две тонны, а скорость — на сто километров ниже. И сколько наших самолетов в прошедшей войне было сбито из-за такого «каприза» тогдашнего Главного конструктора, было даже подсчитать невозможно…
А «окончательным приговором» в стенограмме были записаны слова Павла Осиповича Сухого:
— Андрей Николаевич, вам нужно признать, что как авиаконструктор вы застряли в середине двадцатых. Бездумно тащить в новые проекты отдельные достижения других конструкторов, пытаясь из них собрать что-то свое — это даже не глупость. Вспомните: на АНТ-25 вы заставили меня ставить гофрированную обшивку «потому что Юнкерс так делает». Но у Юнкерса обшивка была силовая, а у нас она лишь увеличивала аэродинамическое сопротивление, и если бы Тайц не прикрыл это убожество полотном, хрен бы мы тогда рекорд дальности поставили. А если бы я изначально, как и планировал, поставил полотняную обшивку, то АНТ-25 летал бы не на двенадцать тысяч километров, а на пятнадцать! Но вам нужно было обязательно показать «цельнометаллическую машину»… Ну, показали — и где сейчас наша тяжелая авиация? Спасибо Владимиру Михайловичу и… и Владимиру Михайловичу, что у нас хоть что-то летает, не уступая иностранным машинам! Я думаю, вам нужно другим делом заняться… воспоминания что ли писать или книжки детские, а с проектированием самолетов закончить. Разве что планеры для аэроклубов конструировать, да и то сейчас иной юный пионер их не хуже придумает.
Да, не просто так Иосиф Виссарионович Сухого недолюбливал, было кому эту нелюбовь ему в голову вложить… Но разбираться в сварах авиационных конструкторов ему очень не хотелось. Очень сильно не хотелось — однако, похоже, товарищ Шахурин придумал довольно эффективный способ такие свары гасить. Ну да, «коллективный разум» при этом некоторых товарищей из своего коллектива выдавливает — но ведь это идет на пользу коллективу! По крайней мере Сухой прав в том, что есть в стране уже машины, зарубежным не уступающие. Мало их, но вопрос упирается лишь в производственные мощности. А мощности эти можно нарастить довольно быстро: немецкие заводы — имея опыт военной эвакуации — к себе перетащить недолго. А немецкие головы… впрочем, у нас и своих голов хватает. Как там этот… Черток говорил: лет за пять можно, используя германский опыт, построить ракету, которая дотащит куда надо и специзделие. Вот только потребные средства где на это взять?
«Инициатива с мест» иногда приобретает очень интересные формы, дающие не менее интересные результаты. На сто двадцать шестом авиазаводе в Комсомольске на Амуре началось использование «конверсионного» мотора Чаромского («половинки» от АЧ-30 мощностью в пятьсот сил). Но эти моторы ставились не на самолеты, а на небольшие, строящиеся из дерева, траулеры. Совсем небольшие, с водоизмещением около двухсот тонн — но вполне пригодных для ловли рыбы в море. Воодушевленные успехами «соседей», Комсомольские судостроители — тоже в инициативном порядке — начали строить и такие маленькие сейнеры. Предварительно договорившись с «авиаторами» о поставке им этих же моторов. А посмотрев на достижения бывшего «головного завода», хабаровский авиазавод номер восемьдесят три тоже организовал участок по выпуску рыболовецких корабликов: «конверсионных моторов» было достаточно. С конструкцией «рыболовов» никто вообще не заморачивался, взяли просто готовые проекты, причем еще довоенные — разве что слегка
