— Нет. Нет, я не хочу этого делать.

— Это, наверное, первая разумная вещь, которую я услышала от тебя сегодня.

Они свернули налево по Хаусман-стрит, направляясь к дальнему концу, где она пересекалась с Брюер-лейн. Дома на той стороне все еще более или менее стояли, если не обращать внимания на странное отсутствие стены или пола.

Эндж знала, что там было много боев. Может быть, им повезет и они найдут какие-нибудь пригодные к употреблению клинки, но даже она должна была признать, что они охотились за скудной добычей. Другие команды уже много раз проходили через Киесун.

— Должен тебе сказать, Яс пугает меня до чертиков, — пробормотал Гаро. Эндж по-прежнему молчала. Ни один здравомыслящий человек не хотел бы говорить на эту тему. Если бы у Гаро были мозги, он бы это понял. — Ты думаешь, это правда?

Боги, Эндж действительно надеялась, что он не переведет разговор в то русло, в котором, по ее мнению, он был.

— Правда о чем?

— Как ты думаешь, Яс убила всех тех людей, о которых говорят, что она их убила?

Так оно и есть. Идиот. Эндж покачала головой. Парень желал себе смерти, говоря про Яс таким тоном. На эту тему.

— Ты видел слезинки на ее щеках. Плачущие Люди получают их не за то, что они вежливы с незнакомцами.

— У нее всего две слезинки. Я говорю о других. В Доме Совета.

Эндж отодвинула гнилой кусок дерева, который перегораживал улицу.

— Какая разница, правда это или нет? Мы все убивали людей. Ты, например. И я. Боги знают, что Дрен определенно это делал. Таков мир, в котором мы живем.

— Говорят, что в Доме Совета она отравила своих друзей и всех Черепов, и потом просто смотрела, как они умирали. Триста человек. Триста. Гребано холодно смотрела.

— Во-первых, это всего лишь слухи, о которых, как ты хорошо знаешь, никому не следует говорить. Во-вторых, даже если эти слухи верны, она это сделала, чтобы убить Черепов, чтобы спасти Джакса и, что более важно, Дрена. Так что все это делает ее чертовым героем — для меня.

— Да, но...

Эндж зажала рукой его большой рот и втащила его в дверной проем. Что-то привлекло ее внимание.

Что-то в воздухе.

Она смотрела на небо, сердце бешено колотилось, молясь гребаным бесполезным Богам наверху и внизу, что она ошиблась, что это была просто птица или...

Они оба забились глубже в руины так быстро, как только могли, по мере того, как все больше гребаных тварей заполняло небо.

Сначала их было всего несколько. Если бы Эндж и Гаро не знали лучше, эти фигуры можно было бы принять за чаек. Но они знали лучше. Они научились на горьком опыте, они видели, как умирают друзья, как похищают других, — и сами убегали от демонов. Это не птицы.

Это Дайджаку.

Все больше и больше Дайджаку летало над океаном. Эндж сбилась со счета после тридцати. И это было только начало появления ублюдков. В конце их, должно быть, были сотни. Или тысячи. Рой был настолько большим, что почти заслонил солнце.

— Они ищут не нас, — сказала она, все еще желая ошибиться.

— Что ты сказала? — спросил Гаро.

— Я сказала, что Дайджаку ищут не нас.

— Откуда ты знаешь?

Эндж стиснула зубы:

— Они летят в море, а не вглубь страны.

— Спасибо за это Четырем Богам.

— Да, но они делают это не ради забавы, так? Есть причина.

— И какая?

Эндж прикусила губу. Только одно имело смысл. Она сама посмотрела на море, пытаясь определить, что ищут Дайджаку. Но смотреть было не на что — пока.

— Ты думаешь, они знают? — спросила Эндж.

— Знают о чем?

— О гребаных мейгорцах, ты гребаный идиот. — Боги, желание ударить его было почти невыносимым.

— Откуда Черепа могли о них узнать? Я думал, мы держим это в секрете.

— Откуда я, черт меня возьми, знаю? — прошипела она сквозь стиснутые зубы.

— Я просто...

— Пойдем, нам нужно получше рассмотреть, что делают Черепа. — Эндж отправилась в путь, двигаясь очень осторожно. Огонь уничтожил большую часть цокольного этажа, и было не похоже, что потребуется слишком много усилий, чтобы обрушить на них остальную часть. Ей пришлось отодвинуть с дороги прогнивший кусок дерева, чтобы она могла добраться до лестницы.

— Я думаю, нам следует вернуться и рассказать остальным, — сказал Гаро, все еще следуя за ней.

— Нет, пока мы не узнаем, что происходит, — ответила Эндж с верхней площадки лестницы. Она вошла в спальню, в которой отсутствовала стена, из-за чего открывался прекрасный вид на город и море. Океан блестел в лучах весеннего солнца, выглядя таким же прекрасным, как и всегда. Вот только вид портили Дайджаку, летящие строем над водой. Не то чтобы им было на что нападать. — Я никогда не видела столько в одном месте. Даже в ту ночь, когда они бомбили город.

— Значит, ты думаешь, они здесь не просто так? — спросил Гаро, не в силах сложить два плюс два.

Эндж не сводила глаз с Дайджаку:

— Они здесь не для того, чтобы повеселиться, ага?

Она проводила глазом нескольких Дайджаку, которые слетелись обратно к берегу, приземляясь на пляж Омасон. Пляж протянулся на пять миль, от Киесуна на одном конце до Хосингских скал на другом. Когда она была ребенком, родители Эндж часто приводили ее туда, чтобы в жаркие дни купаться в море и смеяться у открытого огня с другими семьями до поздней ночи. Счастливые дни давно прошли. Тогда это было прекрасное место.

Сейчас? Сейчас там, внизу, началось движение. Чертовски много движения. Дайджаку были не единственными, кто появился.

— Жаль, что у меня нет подзорной трубы.

Гаро оглянулась через плечо:

— Что происходит?

— Не знаю. Нам нужно подойти ближе. Рассмотреть как следует.

— Бл… Ближе? — Гаро чуть не подавился этим словом. — Блядь, да ни за что на свете.

Эндж снова посмотрела на него:

— Я думала, ты хотел сделать что-то важное?

Это заставило его заткнуться.

Им потребовалась большая часть дня, чтобы подобраться достаточно близко и увидеть, что происходит на пляже Омасон. Дайджаку вполне могли описывать широкие дуги над океаном, но это