— И поэтому вы таких, как я зажимаете в каждом углу? Со своим-то здоровьишком, да? Полно вам, не хотите говорить — дело ваше, только уж и мужа моего, с таким же здоровьишком, между прочим, подставлять… это уж и вовсе дурь.

Старик поднялся.

— Ну не скажи. Я и в самом деле нанимал детектива. Меня Ленька попросил. Заметил, что за его женой старик какой — то ухлестывает. Ника дедка, дескать, пригласила поработать, а тот и рад стараться — слюни распустил. Вот и волновался мальчик — а ну как и молоденькой девочки ретивое взыграет?! Сейчас ведь молодежь на всякую дурь падка. Вот и нанял я детективчика. И он мне показал кое-что интересное.

— Это те кадры, где Ника загорает раздетая? И что? Да она его и не замечает там!

— Нет, к сожалению, были и другие фотографии. Только я не отдал их следователю. Ни к чему это имя погибшей трепать. Но! Если верная супруга хочет, она может убедится воочию! Я тебе даже адресок этих детективов дам. Сама сходи, да узнай.

— Давайте адресок, узнаю. Мне тоже не слишком нравится, чтобы имя… еще живого мужа трепали. Давайте.

Старик по-свойски открыл ящичек в прикроватной тумбочке Ники, вытащил ручку и квадратик бумаги и быстро начеркал адрес.

— Вот. Сама убедись. Твой ангел не так чист.

— Посмотрим… — кивнула Дездемона. — А за адресочек — спасибо.

— А баночку-то возьми, косметика здесь хорошая… — кивнул Кирилл Мокеевич на целое состояние, сверкающее на туалетном столике бывшей хозяйки комнаты.

Дездемона взяла только фотографию Ники, в скромной, деревянной рамочке, которая стояла тут же — на столике.

— Спасибо. Этого хватит.

— А духи? Крем вот тоже… хороший наверное… Ника дешевых кремов не брала, у нее здесь косметики на тысячи долларов! Продашь. Или намажешь куда-нибудь.

— Да мне-то зачем? — отмахнулась Дездемона. И вдруг сверкнула глазами. — А вы их раздарите подругам Ники? Кстати, а где они? Чего-то ни одной не видно.

— А у нее, потому что никого и не было подруг-то. Не любила она свою душу людям выворачивать.

— А родители? Их тоже нет?

— Родители? — заморгал глазками Кирилл Мокеевич и снова превратился в безобидного старичка. — Так были уже родители-то. Ты просто их не застала. Они на кладбище были, а потом… потом матери там плохо стало, и отец Ники повез ее домой. Тяжело ж им, надо понимать.

— Конечно, как не понять… — торопливо закивала Дездемона. — Пойдемте вниз, там же гости… А куда ж Вероника Георгиевна делась? Я смотрю, у вас новая горничная?

Кирилл Мокеевич поджал губы.

— Это не новая, это специально нанятая, на один день. А Веранда… она здесь где-то… но за столом сидеть не может… плачет. Так что… Еще вопросы будут?

— Нет. Пока нет. Пойдемте все же вниз.

Когда Дездемона с Кириллом Мокеевичем спустились к гостям, там уже вовсю раздавались пьяные крики, и кто-то кому что-то пытался доказать. Больше всех надрывался Леонид. Он то и дело вскакивал со своего места и на чем свет стоит ругал власти.

Кирилл Мокеевич торопливо подошел к сыну и попытался парня утихомирить. Но получилось только хуже.

— А-а-а-а… — пьяно перекривился молодой Бодалов. — Папочка приперся!!! И где ты шарахался? Где был-то? Опять чего-то вынюхиваешь?

— Леонид! Ты пьян! Я понимаю, тебя раздавило горе, ты потерял любимую жену, но это не делает тебе чести, мы все…

— Я потерял? — пьяно шатался Ленька. — Да я ее знаешь еще когда потерял?!!! А ты!!! потерял! Да она!.. это вы все!!! Семейка гадская!!! Вы ее… вы и меня!!!!

— Леонид!! Замолчи!!! — резко прервал его отец. — Воды! Принесите ему воды!!

Кто-то подался за водой, но Дездемона мотнула головой, и за водой подскочил Жора. Она уже никому здесь не доверяла. А меньше всего этому старикану со змеиными глазами.

— Леня, успокойся… — продвинулась она к Лео. — Если хочешь, можешь выговориться, сегодня тебя здесь все поймут.

— Меня-я-я?! Зде-е-е-сь? Да здесь же одни!!!.. — парень вытянул шею и с ненавистью оглядел окружающие, пьяные лица. — А кто здесь будет понимать-то?! Они ж… ты!! Ты чего сюда приперся?!! Жрать захотел на халяву, да?!! Это тебе что ли соц. столовка?!!! Пшел отсюда!!!.. И ты тоже!!! Пшли все вон!!!

— Леонид, здесь люди, которым Ника тоже была близка, — скорбно начал говорить Кирилл Мокеевич, но сын его прервал.

— Папаня-я-я, не гоните пургу-у-у!!! — ехидно пропел Леонид и тут же от папани получил хлесткую затрещину.

— Вы чего руками-то? — повернулась к старику Дездемона. — Выпей, Ленечка, это не отравлено, выпей.

Парень отхлебнул воды, и вдруг закрыл руками лицо и тоненько завыл:

— Мне стра-а-а-шно! Мамочка! Как мне страшно!!! Меня тут тоже-е-е…

— Леня, а чего тебе бояться, чего страшно-то? — крутилась возле парня Дездемона, и может быть, парень сказал бы что-то еще, но в это миг раздался оглушительный грохот, в один миг везде погас свет, а все гости увидели, как за здоровенным окном в пол, выпало из окна чье-то тело, охваченное пламенем!

— Батюшки светы!!! Хозяйка гневится!!!! — завизжали враз протрезвевшие бабуси и рванули к выходу.

Вся толпа из-за столов кинулась на выход — кто подальше от странного места, а кто и посмотреть — к то же это весь в пламени вышвырнулся из окна.

Дездемона тоже рванула было на выход, но ее чуть не сшибла с ног чья-то тень, которая как раз наоборот — бежала от выхода к столу.

— Дездемона Карповна! Бежим!! — схватил Дездемона за руку Жора. — Сгорим тут на фиг! Бежим во двор, там еще кого-то выкинули! Ох и ни фига себе!! А я дурак — жениться собрался — скукотища!

Дездемона вынеслась во двор, возле тела столпились люди и с облегчением подсмеивались друг над другом. Возле здоровенной ухоженной клумбы догорал вовсе даже не чей-то там обезображенный труп, а самая обыкновенная подушка. Правда, ее кто-то заботливо поджег и выкинул в самое нужное время.

— Откуда она? — спросила у Кирилла Мокеевича Дездемона.

— Это из моей… спальни, из моей спальни подушка… — чуть задыхаясь, проговорил тот.

— И чего это она вдруг… вывалилась? — сощурилась Дездемона.

— Она? Вдруг?! — неожиданно озверел хозяин дома. — А она не вдруг!!! Ее выкинули!!!! И я даже знаю — кто!! Веранда!!! Веранда, мать твою!!! Быстро сюда!!!

К нему тотчас же, откуда-то прибежала перепуганная Вероника Георгиевна.

— Это ты сделала, тварь?!!! — ухватил ее за грудки Кирилл Мокеевич не со старческий силой.

— Я?! — только на мгновение задохнулась женщина, и тут же глаза ее сверкнули неподдельной ненавистью. — Да!!! Это я!!! А потому