или один – три – пять раз. Русские, должно быть, уже в древности утратили эту общеиндоевропейскую мудрость: по народному убеждению, воронье карканье не сулило ничего хорошего, откуда бы оно ни раздавалось. Отсюда дожившие до сего дня полушутливые-полуопасливые предостережения докучливому советчику или доморощенному прорицателю – «не каркай!», а также досадливое резюме в случае постигшей неудачи – «ну вот – накаркали!».

Рис. 32. Ворон. Художник Иван Билибин

В русских сказках ворон иногда вынужденно помогает сказочным героям, например, приносит живую и мертвую воду, но не по доброй воле, а в обмен на плененного вороненка. Это реминисценции древнейшей эпохи и бессознательные воспоминания о Блаженной стране, где жили люди, владевшие тайной бессмертия. Известны славянские христианизированные легенды, согласно которым ворон был проклят Богом и сделался дьявольской птицей во время потопа: когда Ной выпустил его, чтобы узнать, не кончилось ли светопреставление, тот не воротился назад. За что и был наказан: стал черным (раньше был белым), кровожадным и обреченным питаться падалью. Эта легенда отнюдь не библейская, в разных вариантах она была распространена по всему миру. Так, эллины, как и славяне, считали, что ворон был поначалу белым, а черным его сделал Аполлон в наказание за то, что принес солнцебогу «черную весть» – об измене возлюбленной (фессалийской царевны Корониды, матери будущего бога врачевания Асклепия-Эскулапа). Между прочим, ворон, наряду с лебедем, считался священной птицей Аполлона.

Глубочайшей архаикой навеяна и популярная в прошлом в русской крестьянской среде игра (известная и среди других славянских народов), которая так и называется – «Ворон». Смысл ее – в ловле «деток» (ими может быть и взрослая молодежь) и «матки» (опекающей их девушки) водящим игроком, избранным в качестве «ворона». При этом «ворон» изначально угрожает ослепить пойманных, из-за чего они вступают с ним в игровую борьбу, заканчивающуюся «кучей-малой». Злокозненные функции «ворона» в этой игре не вызывают никакого сомнения. А вот в фольклоре индейцев Южной Америки ворон, как и у северных народов, выступает положительным героем.

В джунглях Амазонки был записан текст, сходный по сюжету с популярной русской народной сказкой «Гуси-лебеди». Только в роли спасителя мальчика от злой ведьмы-людоедки выступает ворон. Это – свидетельство того поразительного на первый взгляд факта, что обе сказки, разделенные языковыми барьерами, несхожими культурами и огромными расстояниями, родились из одного источника. Индейская сказка более архаична – и не только потому, что в ней ворон выступает носителем положительных качеств, но также и потому, что в ней прослеживаются откровенно матриархальные реминисценции. В сказке амазонских индейцев южноамериканская ведьма не просто преследует мальчика, а занимается сексуальными домогательствами и дерево, где спасается герой, пытается перегрызть с помощью зубастых гениталий[25].

По мнению исследователей, в южноамериканском мифе закодированы типичные особенности, присущие матриархальным отношениям. Вполне возможно (и, скорее всего, так оно и было), что именно такой же смысл был первоначально заложен и в русской сказке. Есть все основания предполагать, что некогда и в мировосприятии прапредков русского народа ворон выступал носителем исключительно положительных качеств. Даже в сказке о Трех царствах, метаисторическим анализом которой мы занимаемся, про Ворона Вороновича сказано: «был он светел, как ясный день».

Но в русском и индоевропейском фольклоре известны и абсолютно «светлые», лучезарные образы, превратившиеся в позитивные символы. Таков лебедь (рис. 33) – священная птица древних славян и индоевропейцев. Лебедь – символ верховного божества ведического пантеона Брахмы, который до сих пор изображается восседающим верхом на белоснежной птице. В более позднем буддийском трактате «Дхаммапада» отмечается: «Лебеди путешествуют тропой солнца». В местах проживания наших далеких предков (на Полтавщине) археологи раскопали датируемые VI–V веками до н. э. зольники – остатки культовых огневищ, окаймленные вырезанными из земли и раскрашенными в белый цвет двухметровыми фигурами лебедей. Среди археологических находок в местах расселения западных славян – солнечные колесницы, запряженные лебедями, хорошо знакомые по культу Аполлона. По русским летописям и историческим легендам, сестра трех братьев – основателей Киева звалась Лыбедь. Лебедь одинаково популярен во всех частях света и особенно – на Русском Севере. Недаром Николай Клюев в стихотворении «Песни Гамаюна» провидчески провозглашал: «Север – лебедь ледяной».

Рис. 33. Лебеди. Художественная фотография

Образ лебедя в русской и славянской мифологии связан со светлым и радостным началом. Образ, воспетый Пушкиным, – Царевна Лебедь (рис. 34), олицетворяет именно такое древнее светоносное божество. Пушкин ничего не прибавил и не убавил к народным представлениям о прекрасной волшебной деве с горящей звездой во лбу, чья вселенская предназначенность выражается в следующих космических функциях:

Днем свет белый затмевает,

Ночью землю освещает,

Месяц под косой блестит,

А во лбу звезда горит.

Образы дев-лебедей (рис. 35) характерны и для славянских и для скандинавских сказок. Девы-лебеди прилетают к реке или озеру, сбрасывают оперение, превращаются в волшебных красавиц и купаются в прохладной воде: здесь-то и подстерегает их добрый молодец. В немецких преданиях они трансформировались в колоритные образы валькирий – крылатых дев, летающих над полем битвы. Сказочные валькирии, как и полагается девам-лебедям, часто появляются у реки, сбрасывают оперение и плещутся в прохладной воде. Кто спрячет их одеяние – под власть того они и попадают. Именно так в «Песне о Нибелунгах» один из главных героев заставляет деву-лебедь предсказать ему будущее.

Рис. 34. Царевна Лебедь. Художник Михаил Врубель

Образ лебедя, человека-лебедя и лебединой символики проходит через всю историю культуры народов Евразии: от древнейшего ковша в виде лебедя, найденного при раскопках первобытной стоянки (III–II тысячелетия до н. э.) на Среднем Урале, и петроглифов Онежского озера до нежных античных богинь с лебедиными крылами. Крылатые девы со стилизованным оперением встречаются и на русских вышивках. Справедливости ради надо сказать, что женские лебединые образы не всегда положительные. Марья Лебедь Белая из былины о Михайле Потыке – не просто соблазнительница, но и погубительница русского богатыря, за что заслуженно и лишилась головы.

Рис. 35. Лебединая дева. Художник Надежда Антипова

Средневековые рыцарские легенды содержат немало сведений и смутных воспоминаний о древнейшей истории, включая и гиперборейские времена. В тайных сказаниях ордена тамплиеров о