Шрифт:
Закладка:
23
Плиний Помпонию Бассу1 привет.
(1) Я с большим удовольствием узнал от наших общих приятелей, что ты, как и полагается такому мудрому человеку, умело распределяешь свой досуг2 и, живя в прелестнейшем месте, упражняешь свое тело и на суше, и на море, много рассуждаешь, многое слушаешь, многое перечитываешь, и хотя знания твои велики, но ты ежедневно что-то к ним добавляешь.
(2) Так следует на старости лет жить человеку, который нес высшие магистратуры, командовал войсками и целиком отдавал себя государству, пока это следовало делать. (3) Молодость и средний возраст мы должны уделять родине, старость – себе. Так предписано и законами, которые предлагают досуг человеку в летах3. (4) Когда же мне разрешено будет, когда по возрасту не постыдно будет жить по этому образцу в таком дивном покое? когда мое деревенское уединение получит имя не безделия, а спокойной жизни? Будь здоров.
24
Плиний Фабию Валенту1 привет.
(1) Недавно я говорил у центумвиров на заседании всех четырех комиссий и вдруг вспомнил, что я юношей выступал в таком же заседании2. (2) И, как обычно бывает, я углубился в прошлое: я начал перебирать своих товарищей-адвокатов, выступавших в том же суде и в этом. Я оказался единственным, кто говорил и тогда, и теперь: сколько перемен! – человек хрупок, и судьба непостоянна!
(3) Некоторые из выступавших тогда умерли, другие сосланы; одного убедили замолчать возраст и здоровье, другой добровольно наслаждается блаженным досугом. Тот командует войском; этого дружба принцепса отвлекла от адвокатских обязанностей3. (4) А сколько изменилось в моей собственной жизни! Я выдвинулся своими писаниями, за писания попал в беду, ими опять выдвинулся. (5) Дружба хороших людей помогала, вредила и опять помогает4. Если посчитать годы, то кажется, прошло совсем мало времени; если посмотреть, как все изменилось, можно подумать, что целый век. (6) Такой круговорот в этом так меняющемся, не знающем покоя мире убеждает в том, что нельзя ни в чем отчаиваться и нельзя ни на что полагаться.
(7) Я привык делиться с тобой всеми своими размышлениями и наставлять тебя теми же советами и примерами, какими наставляюсь сам. Вот смысл этого письма. Будь здоров.
25
Плиний Мезию Максиму1 привет.
(1) Я писал тебе, что можно опасаться, как бы тайное голосование не привело к безобразиям. Так и случилось.
В недавних комициях2 на некоторых табличках были написаны всякие шутки и даже непристойности, а на одной вместо имен кандидатов оказались имена их покровителей. (2) Сенат вознегодовал и громко стал призывать гнев принцепса на голову писавшего. Тот затаился; может быть, оказался даже среди возмущавшихся. (3) Можно себе представить, что вытворяет дома человек, который в таком деле, в такую серьезную минуту забавляется шутовскими проделками и вообще ведет себя в сенате как светский фат? (4) Столько наглости придает испорченной душе эта уверенность: «а кто узнает?», потребовал таблички, взял стиль, опустил голову, – никого ему не стыдно, себя он презирает. Вот и получается шутка, достойная подмостков.
(5) Куда обратиться? Какие лекарства станешь искать? Лекарства нигде не могут справиться с болезнями. ’Αλλὰ ταΰτα τῶ ύπέρ ήµᾶς µελήσει[39]: кому изо дня в день приходится много бодрствовать и много трудиться по причине нашей ленивой и в то же время необузданной распущенности. Будь здоров.
26
Плиний Метилию Непоту31 привет.
(1) Ты просишь, чтобы я просмотрел и исправил мои произведения, которые ты старательно приобретал2. Сделаю. Чем мне приятнее заняться, особенно по твоей просьбе? (2) Если ты, человек серьезнейший, ученый, красноречивый и к тому же заваленный делами, будущий правитель огромной провинции3, так ценишь мои писания, что везешь их с собой, то как же мне не постараться, чтобы они в твоих вещах не оказались обидно лишними!
(3) Я постараюсь, во-первых, чтобы они были для тебя приятными спутниками, а затем – чтобы по возвращении ты нашел нечто, что тебе захотелось бы к ним добавить. Такой читатель, как ты, пробуждает охоту работать и дальше. Будь здоров.
27
Плиний Помпею Фалькону1 привет.
(1) Идет третий день, что я слушаю с великим удовольствием, даже с восхищением рецитацию Сентия Авгурина2. Он называет свои произведения «поэмками»: в них есть простота и возвышенность, есть изящество, нежность, сладостность; есть и горечь. (2) Я думаю, что уже несколько лет ничего более совершенного в этом роде поэзии написано не было. Может быть, меня обманывает любовь к автору или то, что он меня так превозносит? (3) Он написал стихи на тему о том, что я иногда забавляюсь в стихах. Я сделаю тебя судьей моего собственного суждения, если мне вспомнится второй стих этого стихотворения. Остальные я помню:
(4) Песни я пою мелкими стишками, Как когда-то Катулл их пел, а также Кальв и древние. Мне-то что за дело! Плиний лишь один пусть мне будет первым. Он стишки предпочел, оставив форум. Ищет, что полюбить, и сам любимый. Вот он Плиний, а сколько в нем Катонов! Ну теперь, мой мудрец, любви страшися[40].
(5) Посмотри, как это все остроумно, как уместно, как выразительно. Обещаю тебе, что вся книга написана на такой же лад. Как только он ее издаст, я тебе ее пришлю.
Полюби юношу и поздравь наше время с таким талантом, украшенным к тому же доброй нравственностью. Он живет со Спуринной, живет с Антонином: одному он свойственник, обоим друг. (6) Из этого можешь заключить, как совершенен юноша, которого так любят эти достойнейшие старцы. Очень верно сказано:
γιγνώσκων, ὄτι τοιοΰτός έστιν, οίσπερ ήδεται συνών[41].
Будь здоров.
28
Плиний Вибию Северу привет.
(1) Геренний Север, человек ученейший, весьма желает поместить у себя в библиотеке портреты твоих земляков, Корнелия Непота и Тита Катия12. Он просит меня, если они там есть – а вероятно, есть, – заказать с них копии в рисунке и в красках3.
(2) Я возлагаю эту заботу именно на тебя: во-первых, потому, что ты с дружеской готовностью выполняешь мои желания, а затем ты относишься к литературе с великим почтением, к занятиям ею с великой любовью, и, наконец, свой родной город и тех, кто прославил его, ты почитаешь и любишь. Прошу тебя, пригласи самого усердного художника. (3) Трудно уловить
