Шрифт:
Закладка:
Меня охватывает жар, пока одна рука Николаса скользит вверх по моей руке, проходит по обнаженной ключице и мягко перемещается к горлу. Внезапно я становлюсь наивной девочкой из любого плохого фильма о вампирах – девочкой, которой мы с папой обычно кричали убираться оттуда, пока не стало слишком поздно, а потом смеялись над ее неизбежной кончиной.
Я никогда не понимала, почему эти девочки не могли спохватиться и убежать до того, как им перережут глотки.
Теперь я знаю.
Я дрожу от жары. Музыка поглощает меня и снова выплевывает, пока я не превращаюсь в незнакомку, которая трепещет в такт ритму, пока ее разум полностью, блаженно пуст.
Голова Николаса наклоняется к моей, его волосы касаются моей щеки.
– Скажи мне, чего ты хочешь.
Ничего не вспоминать, оставаться здесь, в тумане прикосновений. Вот почему жертвы так редко убегают. Дело совсем не в чувствах. Все дело в том, чтобы не чувствовать.
– Хочу быть похожей на тебя, – отвечаю я.
Его рука на моей шее слегка сжимается.
– Ты знаешь, что это значит?
– Да. И я хочу этого.
В этот момент я вообще не думаю о своем отце. Я думаю о себе, одетой в черную кожу, как Селина, способной избавить свою семью от любой опасности. Я думаю о том, как вечно буду великолепной, свирепой и всегда смогу контролировать жажду крови – моя собственная романтизированная версия вампиров без всяких ужасов. Холодные пальцы Николаса на моем теплом горле заставляют меня хотеть большего. Я позволяю себе погрузиться в это пустое, лишенное эмоций желание и поворачиваюсь к нему лицом. Его рука скользит от моего живота к спине, не ослабляя давления, и в итоге я утыкаюсь лицом ему в грудь, а другая рука оказывается плотно зажатой между нами, потому что он все еще не отпустил мое горло. Мой пульс бешено колотится под его большим пальцем, но не от страха. Он легко отбивает ритм в этом темном клубе, где меня никто не видит. Захватывающее чувство для девушки, чье сердце месяцами качало свинец.
Мои пальцы бездумно считают ребра Николаса.
Возможно, то, что ты вампир, дает тебе силу соблазнить любого, даже того, кто должен думать о других вещах. Скандинавская мифология упоминает контроль над разумом как одну из вампирских способностей, но я знаю, что мой разум все еще принадлежит мне – он просто хочет забыться на секунду, и поэтому все мысли сосредоточены на обострившихся физических ощущениях.
И тут Ариана Гранде поет строчку о том, что у нее не осталось слез, чтобы плакать, и это остужает мой жар, превращая кожу в лед. Я замираю, и Николас останавливается через секунду после меня. Отпустив мое горло, он одним пальцем приподнимает мой подбородок.
Что я за дочь, если могу забыть о цели своего путешествия и отвлечься в объятиях красивого парня? Явно не очень хорошая.
Мои эмоции, надежно запертые в глубине души, начинают выплескиваться наружу, и глубокая печаль просачивается сквозь меня.
Николас видит это, пристально вглядываясь в мое лицо.
– Я не могу дать тебе то, чего ты хочешь.
– Почему? – Мой голос срывается.
– Это тебе не подходит.
Он отпускает меня и отстраняется.
– Пожалуйста, помоги мне! – Я вцепляюсь в его рукав.
– Не могу.
Я не знаю, когда Николас успел позвать их, но в следующий момент один из вышибал уже ведет меня к двери, и я, растерянная и одинокая, оказываюсь на улице.
Нет, не одинокая. Я замечаю Генри, прислонившегося к зданию там, где заканчивается очередь из людей, ожидающих возможности войти в клуб.
Мой желудок переворачивается. Что именно он видел? Я не просто забыла об отце – я забыла Генри и то, как его руки прижимались к моей спине. Его пальцы не заставляли меня забыться, как пальцы Николаса. Они заставили меня чувствовать слишком многое – все прошлое и все будущее, в котором я представляла нас с Генри вместе. Будущее, которое я пытаюсь изменить.
Я осторожно подхожу к нему. Он не смотрит на меня, значит, успел увидеть достаточно.
– Привет.
– Привет. – Генри почесывает в затылке, бросает на меня взгляд, а затем снова отворачивается.
Я разглаживаю платье, как будто стыд может оставить на нем след, и это движение злит меня.
Я могу стыдиться себя за то, что забыла о папе, но Генри, конечно же, не поймет этого чувства. Я прикусываю язык, чтобы не накричать на него.
– Я нашла их, – вместо этого сообщаю я. – Они настоящие.
Генри одаривает меня снисходительным взглядом, за который хочется надавать ему по физиономии.
– Я не шучу.
– Ясно, – отвечает он. – И что, ты узнала все их секреты?
– Меня выгнали.
Он постукивает ногой по тротуару.
– Мне нужно вернуться, но я не знаю как – вышибалы теперь запомнили меня.
Генри отрывается от стены, чтобы выпрямиться и посмотреть мне в лицо. Скрестив руки на груди, он говорит:
– Уже довольно поздно, и я устал.
– Я должна сделать это сегодня. Кто знает, где они будут завтра.
– Что ж, мне показалось, ты сама отлично справляешься. Я вообще не уверен, что нужен тебе.
Между нами повисает осуждающее молчание, и к старым обидам прибавляются новые.
– Ладно. – Я протискиваюсь мимо Генри и иду вдоль по улице. Он не следует за мной.
Мне нужно преобразить свою внешность. Нужно, чтобы мой новый вид говорил о том, что я – существо ночи и могу провести вечность в клубах, ритмично двигаясь под музыку и больше ни о чем не заботясь. Оказывается, большинство магазинов одежды закрылось в десять, но магазины нижнего белья в основном поджидают ночных клиентов.
Когда я с важным видом возвращаюсь к столу вампиров в два часа ночи, на мне черный кружевной топ с треугольными чашечками, прикрывающими грудь, а живот обтянут лишь прозрачным кружевом. Низ топа заправлен в короткую белую мини-юбку из плиссированной ткани. Я убрала волосы с лица в тугой высокий пучок, подвела глаза черным и накрасила губы красной помадой.
Кто ж знал, что внешний вид имеет такую силу? Скользя по клубу, я держу голову выше и расправляю плечи. Я еще не стала вампиром, но уже чувствую, что могу сломать кого угодно одним взглядом.
Заметив меня, Картер начинает хохотать.
– Вы только посмотрите на это. Я выиграл.
Все оборачиваются, чтобы посмотреть. Николас поднимает брови и потягивает вино, как будто по шкале сюрпризов я тяну примерно на два балла.
Девушка с великолепными длинными косами встает из
