— Допустим. — после почти минутной паузы произнес капитан.

Есть у фээсбешников (чекисты они, копы или советники Тайной Канцелярии Ее Императорского Величества — пофиг), одно слабое место. Они плохо умеют в откровенность. И сами не очень умеют раскрываться, и на чужой открытости сыпятся. Ловят диссонанс и виснут малеха. Тяжело это, когда привыкаешь жить в тайнах, намеках и недомолвках, взять и получить прямой в нос.

Поэтому, я использовал честность в этих важных для меня переговорах.

— Ой, да че там допускать⁈ — воскликнул я. — Все ж очевидно. И на поверхности лежит. Только план ваш, Сергей Сергеевич, нихрена не сработает.

— Это почему еще?

Броня еще не пробита, но трещины по ней уже пошли. Сейчас моя задача максимально расширить их.

— Потому, что Воронцовы вас просчитали полностью. Не знаю, кто у вас за планы отвечают, но у них тоже Аналитики не зря свой хлеб едят. Смотрите, как они давление оказывают — ровно по нижней кромке закона. Полшага, и хана им. Но они эти полшага не делают. И не сделают. Будут морщить меня до тех пор, пока либо меня не продавят, либо вас не вскроют. И даже что-то вымутят в итоге. А вы за это огребете неприятностей по службе. Чего, кстати, вы до них докопались?

Но Ледящев осторожничал. Профессиональная деформация не позволяла ему говорить открыто — это уже часть его природы. А против природы, как известно, не попрешь.

— Очень интересные мысли, Денис. — сказал он, удерживая покерфейс.

— Это факты. Факт — эпидемия среди новусов, которую вы скрываете. Факт — разработки двух семей аристо через меня и отель Духанова. Факт — вы уже проиграли.

— Пацан, обладающий, предположительно обладающий геномом Ликвидатора, сидит передо мной. Где же я проиграл?

— Давайте объясню. — растянул я губы в неживой улыбке. — Перед вами корячится два слитых проекта. Первый — прикормка Ликвидатора, который с вами сотрудничать не будет в принципе. Значит, придется его брать силой, паковать в закрытом НИИ, и пытаться вытащить нужный ген. Только не выйдет нихрена. С пленными функциями вы уже пытались это проделать, и ничего не вышло. Не получится и со мной. Ну и второй. Потраченное впустую неслабое финансирование, провоцирования знатных людей и едва не начавшаяся война родов. Это по минимуму, если брать.

— Очень сильные заявления, Денис…

— Ой, простите, Сергей Сергеевич. Я же совсем забыл про третий слив.

Тут сделал паузу, чтобы коп проникся важностью момента. И держал ее до тех пор, пока тот не произнес то, чего я ждал.

— Какой же?

— Нарушение режима секретности, связанного с эпидемией новусов. Ну, тех, которые худеют без всяких видимых причин, а потом начинают нападать на других одаренных.

— Нарушение секретности?

Все. Теперь точно пробил. Насквозь. Он был неглупым дядькой, и смог связать одно с другим. Сейчас про эпидемию знает только очень ограниченный круг лиц. В который сегодня вошел и я. Но сижу я здесь, вроде бы никому не растрепал, значит…

— Ты подготовил страховку. — даже не спросил, а произнес утвердительно капитан.

— Небольшую программку. — кивнул я. — Самораспаковывающийся файл, который сейчас залит на несколько облачных хранилищ. Он улетит нашим и нескольким зарубежным СМИ, если мы не сможем с вами договориться. Что в нем находится надо говорить?

Честность, конечно, лучшая политика. Но на случай действительно важных переговоров, лучше бы иметь что-то большее.

— Это шантаж, ты это понимаешь? — лицо Ледящево заледенело, он смотрел на меня сейчас, как спаренный пулемет в бойнице дота.

— Меньше минуты назад вы сами назвали это страховкой. Давайте на этом термине и остановимся?

Некоторое время мы сверлили друг друга взглядами. Первым сдался коп.

— Так чего же ты хочешь?

— Открытой игры, Сергей Сергеевич. Со мной — открытой. Я юный, небогатый и не знатный. Обладаю интересными для государства талантами. У вас есть деньги, влияние и необходимость в моем ресурсе. Неужели мы не сможем договориться. Помните фразу, которую мне сказали, как-то? Про то, что откровенность — это игра для двоих. Так вот, я с вами полностью, предельно откровенен. Ваш ход.

Эпизод 12. Гордость и предубеждения

— Господин Сомов?

— Кто это?

Вот любят эти уроды дурака включать! Типа, у него номер не определился, и голос мой он не узнал. Важничает!

— Пичуга Денис.

— Откуда у тебя мой номер?

Блин, это вот важно сейчас? Ну, скажу я, что мне в Комитете его выдали, один очень мутный капитан. Что изменится? Трубку он бросит?

— В телефонной книге нашел. Послушайте, господин Сомов, по поводу нашей последней встречи… Я все осознал.

— Да? — в голосе барона появилось веселье. — И что же?

Наверное, он предвкушал униженные просьбы о прощении, того, что пацан сейчас в трубку разрыдается, но услышал совсем другое.

— То, что с продажными мудаками и трусливыми мерзавцами, вроде вас, нормально диалог не выстроить. И как бы я не пытался от этого уйти, мне придется говорить с вами на понятном языке?

— Что⁈ Что ты сказал, мальчишка⁈

— Сообщение гляньте, потом перезвоните мне. Обсудим. Хорошего дня, господин Сомов.

Накануне…

Разговор с Ледящевым закончился полными принятием моих условий. В смысле, про честность. Все остальное — запущенные схемы и махинации Комитета, исполняемые в том числе и моими руками — капитан не смог бы отменить, даже если бы захотел. И вмешиваться тоже не имел права. По крайней мере, до тех пор, пока игра копов не будет полностью взломана их противниками. Или они не победят, во что я, признаться, верил с трудом.

Но инерционность мышления вообще свойственна людям государевым. Часто они действуют шаблонно, по принципу «ну в прошлый раз же получилось», отбрасывая в сторону тот факт, что обстоятельства изменились, противник другой, да и люди в целом отличаются разными темпераментами. Реагируя на раздражители совершенно по разному.

Впрочем, меня это касалось мало. Пока. Главное, что нам удалось договориться. Прийти к тому, что в переговорном процессе называется компромиссом. То есть результату, который не вполне устраивает обе стороны. Но позволяет жить и развивать отношения дальше.

И я вроде остался при тех же раскладах, что и раньше, но был нюанс. Теперь я