Шрифт:
Закладка:
— Как ты понимаешь, я пришёл расставить все точки над i, — начинает аккуратно Алексей. — Для признания отцовства нам необходимо сделать тест ДНК.
— Хорошо, — выдавливаю застрявшие слова в горле. — В пятницу у меня сокращенный день, можем съездить.
Руки подрагивают, от чего часть кипятка проливается на столешницу. Я стою спиной к Алексею и боюсь повернуться, иначе он прочитает всё в моих глазах. Страшно за будущее, за реакцию сестры, за отношения отца и сына, за себя тоже страшно, за сердце своё, точнее.
— Меня одно волнует, — тон его голоса повышается. — Почему не сказала раньше, что я могу быть отцом? Я, конечно, всё понимаю, однако. Столько всего упустил в его жизни.
— Понимаешь? — разворачиваюсь резко. — Ни черта ты не понимаешь. Мы же не просто так развелись.
Чувствую как по венам разливается привычное отчаяние. Он там с любовницей кувыркался, пока я загибалась от душевной боли, злилась, ненавидела, упивалась обидой. А сейчас спрашивает почему я не рассказала, да вот поэтому.
— Это уж точно, не просто так, — вторит моим словам. — Надо было сразу разводиться как только любовь прошла, а не впутывать третьего в нашу семью, тогда бы мы не дошли сейчас до такого.
Алексей сжимает кулаки, с горечью и досадой произнося все эти слова. Злится видимо на то, что помешала его счастью своим присутствием, учитывая, что с той рыжей он в итоге не остался. Она узнала о жене, о его изменах и разочаровалась?
— Надо было, — киваю. — Поэтому и не рассказала. Из-за измены, развода, не хотела тебя видеть, а потом всё это, — обвожу руками воздушное пространство.
— А я искал тебя тогда, не смотря ни на что вернуть хотел, — тихо говорит он словно самому себе.
Сердце неравномерно прыгает в груди, боль царает кошкой внутренности. Я так и стою лицом к нему, с досадой отмечая что выпила бы чего покрепче чая сейчас. Слишком поздно.
— Не вернул бы, — говорю, пытаясь сохранить уверенность в себе. — Как ты не понимаешь, я на развод подала, сбежала в другую страну, ты не нужен мне был после всей этой грязи.
— А ты мне нужна, — поднимает на меня глаза. — Даже после всей этой грязи.
Сплетаемся глаза в глаза, прямо смотря, не тушуясь. Я задыхаюсь от того, что в его ответе пропущенно слово «была». Нужна, сейчас нужна ему? А свадьба? Мама сказала, что её перенесли на декабрь. Так к чему это всё.
— Зачем ты это делаешь? — вкладываю всю твёрдость в голос, на которую только способна.
— Что делаю? — усмехается Алексей.
— На ужине, потом возле моей квартиры меня поджидаешь, сейчас, — хмурюсь. — Я же не железная, мне больно. Мы разошлись, так пусть так и остаётся.
— Думаешь мне нет? — вскакивает на ноги Алексей. — И тогда, и сейчас. Я жить не хотел без тебя, серьёно думал умру из-за того, что ты сделала… дрянь..
Задыхается также, выплёвывая на меня всю обиду. Кажется, будто он злится за развод, но ведь сам сказал что любовь прошла, пожалел что не развёлся раньше. Эго? Самолюбие? Не понимаю его эмоций абсолютно.
— Я дрянь? — вскипаю. — Не очень то ты переживал наш развод, а потом так вообще в объятиях сестры утешился.
— Да что ты говоришь, — язвительно отмечает. — Смеешь мне ещё тут высказывать за Злату, когда сама по рукам пошла, сегодня с Нестеровым, завтра со Степановым.
Отшатываюсь, словно ударил. Лучше бы ударил, чем такими словами разбрасываться. Ноги перестают держать и я крепче цепляюсь за столешницу, чтобы не упасть. Со стороны Алексея возможно так и выглядит, всё что он видел это случайность, ведь у меня ничего ни с кем не было.
— Убирайся отсюда. Серьёзно. Уходи и не возвращайся, — осевшим от обиды за несправедливость голосом проговариваю.
— И не подумаю, — разворачивается и улетает в коридор.
Спустя минуту входная дверь оглушительно хлопает, а я стекаю на пол кухни, вытирая солёные дорожки с лица.
Глава 38
Алексей
Чуть не сношу с ног заходящую в подъезд старушку, пока разъярённым ураганом вылетаю от Анжелики. Заскакиваю в машину, от души вымещая злобу на очередной двери, да так, что какие-то механизмы в ней жалобно скрепят. Цепляюсь в руль, гася желание его вырвать, а потом несколько раз со всей силы о него ударяю. Ощущение будто все кости внутри в крошку раздробились, слепая ярость от собственного бессилия хоть что-то изменить.
— Стерва! — выкрикиваю. — Безжалостная стерва!
Всю душу высосала своим презрением, смотрела-то как свысока, как на кусок… Даже отпираться не стала, как в порядке вещей созналась в собственной измене, будто обыденность какая-то, в порядке вещей. Не нужен я стал ей, после всей грязи, а кто, спрашивается, всю эту грязь притащил? Опорочил всю нашу любовь, запятнал, задушил! Без сожалений, без оглядки на весь наш путь.
Как дурак за ней таскаюсь, как раб безвольный, отношения наладить хотел, ради сына, ради нормального будущего для него. А она, подлая дрянь, всю кровь свернула. Выпотрошила наизнанку как тушку кролика. Снова нож воткнула в незаживающую рану в груди, за самое больное зацепила.
Сам виноват. Завёл этот разговор, чёрт его знает зачем, хотел раскаяние её увидеть, понять что сожалеет, также страдает без меня. Не сожалеет, ни капли. Рада была от меня избавиться, да и сейчас не прочь, бегать приходится, договариваться, подстраиваться.
Прислоняюсь лбом о руль, пытаясь привести дыхание в норму. В груди неприятно ноет, закручивает в узел мерзкая горечь. Хватит с меня, наелся вдоволь этими чувствами. Разочарований не испытываешь — если ничего не ждёшь и не возлагаешь надежд на другого человека. Должен принять эту реальность, а не жить в мире иллюзий и самообмана.
Не знаю сколько сижу так, но в итоге успокаиваюсь. Нервно вдыхаю воздух, давясь остаточными волнами пережитого. Как бы мы друг к другу не относились — у нас сын, в жизни которого я итак пропустил многое, не оставлю его ни за что. Я сам знаю какого это расти без отца, какого рано взрослеть и учиться ответственности, такой судьбы у моего ребёнка не будет.
Послезавтра я приеду за ними и мы вместе съездим в клинику. Я итак знаю что он мой, но имея на руках неопровержимое доказательство,
