Устроиться на работу было проблематично, живот был уже хорошо виден, и никто не хотел принимать ее в ряды своих работников. Соседка предложила мыть полы в подъезде, Маша согласилась, потому что у нее не было другого выбора. Знала бы она тогда, чем это обернется…

Из-за больших нагрузок начались преждевременные роды, малыш родился очень недоношенным, он не мог дышать самостоятельно. Врачи несколько дней боролись за его жизнь, а на шестой день после рождения маленькое сердечко перестало биться…

Маше казалось, что она умерла вместе со своим маленьким сыном. Все деньги, которые она с трудом копила, пришлось потратить на похороны. Она мечтала, как будет не спать по ночам из-за крика младенца, как будет убаюкивать его в кроватке. А вместо этого она смотрела на то, как его маленькое тельце лежало в холодном гробу. Он был таким невероятно красивым, казалось, он просто спит. Маша кричала, умоляла его проснуться, сходила с ума. Ей не хотелось жить. Она просто не знала, как жить после этого.

А потом настали тяжелые серые будни. Депрессия сжирала девушку изнутри. Она мечтала напиться, чтобы забыть произошедшее, чтобы ушла боль, которая скопилась внутри нее. Но не было денег даже на бутылку вина. Совсем юная девушка, которую жизнь слишком больно ударила. Маша чувствовала себя никому ненужной, ей было одиноко, до невозможности плохо и больно.

Однажды бродя по улице, она забрела в какой-то бар. Потухший взгляд, засаленные волосы и отеки под глазами не могли скрыть ее модельной внешности. Высокий рост, природная худоба, красивые черты лица – она могла бы влюбить в себя любого, только ей никто не был нужен.

Девушка разговорилась с барменом, потому что ей надо было излить кому-то душу. Парень угостил ее коктейлем, который стал единственной «едой», что она употребляла за долгое время. А потом как-то невзначай предложил ей работу танцовщицей. Она согласилась, потому что стены квартиры ей осточертели, навязчивые мысли о смерти не давали ей покоя, она просто хотела развеяться.

А потом началась красивая жизнь, к которой она быстро привыкла. Втянувшись в эту паутину, ей было сложно выпутаться из нее. Самое главное, она смогла отпустить своего ребенка, научилась почти не думать о нем. Но только почти… Когда она оставалась одна, дома, наедине со своими мыслями, опять приходило осознание, и она подолгу плакала в подушку.

***

-Нонна Сергеевна, Вы проходите.

-Да? Думаешь, хозяева не будут против?

-Ну… Думаю нет. Да что же Вы там стоите, холодно… Проходите, здесь тепло, я Вам чаю горяченького налью.

-А я тебя недооценила. Ты уже начала хозяйничать в чужом доме… - сделала шаг внутрь Нонна Сергеевна. Ника закрыла за ней дверь, потому что с улицы заходил чрезмерно морозный воздух, и девушка боялась, как бы Иришка не простыла.

-Ну зачем Вы так? Ничего не знаете, а уже осуждаете. Сегодня, между прочим, ошибка приключилась… Кстати об этом. Я тут с одной девушкой познакомилась, она просто замечательная. А детей любит просто до невозможности. Мечтает няней работать… - Ника поджала губу и с надеждой смотрела в глаза Нонны Сергеевны.

-Надо же, сама первый день на работе, а уже пытаешься подружек протолкнуть, - начала строго Нонна Сергеевна. – Ладно, знакомь меня со своей подругой. Ничего обещать не могу, но если она мне понравится, тогда и будем что-то решать.

-Отлично! – Ника вдруг обняла начальницу. Оказалось, любовь не просто окрыляет, но и дает сил, чтобы действовать. В другое время Ника ни за что не позволила бы себе даже слова лишнего сказать в присутствии начальницы, не то, чтобы полезть к ней с объятиями.

-Ну-ну, я же говорю, ничего не обещаю…

-Я уверена, что она Вам тоже понравится. Маш? – выкрикнула Ника. Ее новая знакомая не отвечала, а еще сильнее вжала шею в плечи, надеясь, что ее никто не найдет. – Маша! – снова крикнула Ника, проходя из гостиной в кухню.

Звучание родного имени словно ножом полоснуло по сердцу Нонны Сергеевны. Она уже была готова принять эту девушку на работу только потому, что ее зовут так же, как и ее пропавшую дочь.

-Маааш, куда ты пропала? Аууууу, - еще раз выкрикнула Ника. Ирочка, игравшая с лишними елочными игрушками на полу, вдруг вскочила и подбежала к Нике. Она не понимала, что за странные звуки та произносила.

-Аууууу, - вдруг повторила Иришка своим тоненьким голосом.

Ника с Нонной рассмеялись, заливая гостиную своими звонкими голосами. А Маша, как партизан прятавшаяся в кладовке, тоже издала легкий смешок.

-Иришка, ты тетю Машу не видела?

-Выдла, - что-то на своем языке произнесла она. Ничего непонятно, зато девочка указала пальчиком на дверь кладовки.

Ника вошла внутрь, заметив тень Маши, которая пряталась за невысокой тумбой.

-Ну ты чего? Я тебя со своей начальницей хочу познакомить, а ты тут спряталась… Ты же сама говорила, что хочешь няней работать?

-Говорила… - не своим голосом ответила ей Маша. Сделала несколько шагов навстречу, а потом направилась из темноты к свету. Выражение лица Нонны медленно менялось. На ней запечатлелась полуулыбка вперемешку с шоком. Женщина почти не моргала, боясь, что это мираж, который сейчас растворится.

-Ну здравствуй, мама! – очень равнодушно поприветствовала ее Маша, хотя в висках громко стучало, а за грудиной невыносимо щемило сердце.

Воспоминания порвались к ней в голову, все то, от чего она старалась убежать, не думать, забыть… Все вернулось к ней бумерангом и ударило прямо в сердце… Так больно.

-Доченька! Это, правда, ты? – Нонна медленно протянула руку к своему ребенку, желая дотронуться.

-Нет, не трогай меня… Ты потеряла право называть меня дочерью. Я не хочу тебя видеть, НИКОГДА! Проваливай! – вдруг закричала Маша. Нет, она не ненавидела мать. Но она ненавидела ту, кем стала сами из-за этой женщины.

-Тише, Маша, ты Иришку напугала, - заворчала Ника. – Солнышко, не обращай внимания на тетю Машу. Она ведь хорошая, просто запуталась! – поцеловала Ирочку в лобик, желая ее успокоить.

-Да, прости, Ник. Я не должна! – резко схватила мать за локоть и потянула ее за собой на улицу. Неловких пауз не было, Маша быстро перешла к сути. – Я не хочу видеть тебя. Я думаю, тебе лучше уйти.

-Нет, пожалуйста, не прогоняй. Выслушай меня, доченька! – Маша отпустила мамин локоть, сложила руки на груди и испепеляюще смотрела на родительницу.

-Уходи! – прорычала она, выпуская наружу всю свою обиду и боль.

-Девочка моя! Это моя внучка там? Позволь мне с ней познакомиться! – умоляюще просила Нонна.

-У тебя родился внук, но он «ушел» на шестой день после рождения. – Маша старалась не заплакать, до боли зажимала губу, пыталась не думать. Но в памяти опять всплыло белоснежное ангельски красивое личико ее мальчика. От боли хотелось кричать…

-Прости меня. – Нонна обняла дочь, а та не сопротивлялась. Ее щеки увлажнились многочисленными слезами, а из горла исходили тяжелые стоны. – Поплачь, милая, поплачь… Тебе станет легче! Поплачь!