уже все случалось, либо безумец совершал прыжок в окошко, либо черти переставали донимать и огонь в душе затихал. О появлении нового доктора сотрудникам не сообщалось, врачу перед официальным представлением коллективу дали пару дней на обустройство. Выделили кабинет в поликлинике на втором этаже. Психиатр оказался щупленькой невзрачной девушкой, лет 25–27, видимо, сразу после интернатуры. Вид доктора несколько разочаровал, для работы с нашей публикой хотелось бы видеть матерого бойца, волкодава, но, как говорится, на бесптичье и жопа – соловей. Врачи узнали о ее появлении только к обеду, да и то неофициальным путем. Но в первый ее рабочий день в 9.20 на прием уже явился посетитель. Здоровенный амбал, лет тридцати, в самом рассвете своих физических и психических сил. Товарищ был давно известен в районе своей одержимостью, своей сверхценной идеей: прооперировать какого-нибудь хирурга. Чем его обидели хирурги, не знал никто, и какую операцию он собирается сделать тоже. Непонятливым он при этом внятно объяснял, что показания к операции возникнут сразу же после ее начала, а в процессе будут определяться объем операции и дальнейшая тактика лечения. Нас, как анестезиологов, его идеи не касались. Тема анестезии при операции его не заботила. Привели больного две крошечные женщины, мама и сестра, видимо, обманом. В психдиспансер идти он добровольно не хотел, хирургов там нет, а тут в поликлинике шанс встретить хирурга был, на что он и купился. Осмотр длился минут пять. Тут все понятно, параноидальная шизофрения налицо, больной опасен, ну, по крайней мере, для хирургов. В 9.25 ему было выписано направление в сумасшедший дом. Вызвана «Скорая» и наряд милиции. Пока ехали полисмены, «Скорая» под предлогом срочного вызова к тяжелобольному потихоньку слилась. Везти такого амбала им не хотелось даже в наручниках и в сопровождении милиции. И исчезла с концами, благо район большой, а больных много. Милиция из райотдела приехала часа через два. Посмотрев на сопровождаемую персону, они заявили, что тут нужен усиленный наряд как минимум из райцентра, а лучше ОМОН, а у них другой профиль, и тоже потихоньку слиняли. Пришлось вызывать и ждать конвоиров из райцентра. Те примчались часа через полтора-два, сразу завалившись в стационар, в реанимацию, полагая, что самые буйные находятся там. Но в тот момент там был только один пациент с белой горячкой по фамилии Букка. Он был связан и уже спокоен. Его подобрали накануне на озере с удочкой в руке, где он разрезал себе щеки и доставал из них воображаемых опарышей, которых насаживал на крючок. Так бы и сидел, закинув в озеро удочку, но какого-то прохожего дернуло поинтересоваться, чего не клюет. А когда прохожий увидел, какую наживку использует рыбак, вызвал «Скорую». Сознание у товарища уже начинало потихоньку проясняться, и он пытался понять, что с ним произошло и почему лицом он стал похож на морду исцарапанного хомяка. Никакой помощи силовых структур нам не требовалось. Забавно, что фамилия больного стала как нельзя лучше подходить к его внешнему виду. Bucca по-латыни – щека.

Решив, что произошло какое-то недоразумение, полиция умчалась к себе на базу.

Шизофреник времени зря не терял, а занимался поисками своего будущего пациента. Постояв перед закрытым кабинетом с табличкой «ХИРУРГ» (у того прием был в вечер), он пошел по поликлинике. Встречая человека в белом халате, тряс его за плечи, спрашивая, не хирург ли он. Получив отрицательный ответ, к счастью, не занимался проверками и отпускал. Причем тряс настолько энергично, что даже настоящий хирург, только пришедший на работу и еще не знавший ситуации, предпочел, как апостол Петр, не ждать третьих петухов, отречься от своей профессии и, не заходя в кабинет, скрылся по пожарной лестнице. Почти весь персонал в поликлинике – женщины, и все посчитали, что лучше из кабинетов не выходить. Все заперлись изнутри и боялись высунуться в коридор. Возмущенные больные, постояв перед закрытыми дверями кабинетов, пошли жаловаться главврачу, но там уже были в курсе, поскольку псих уже добрался до приемной и тряс секретаршу, в надежде что она все-таки хирург. Только вмешательство главного врача позволило разрулить ситуацию. Заставили приехать «Скорую», снова был вызван усиленный наряд полиции из райцентра, и только ближе к вечеру наконец несчастный поехал лечиться. Когда часам к пяти все улеглось, в служебный туалет стояла очередь из женщин, просидевших весь день в кабинетах. Врачи-мужчины были в лучшем положении, во время отсидки по кабинетам пользуясь раковинами. В общем, работа поликлиники была парализована на весь день.

После этого случая появились сомнения, долго ли проработает новый доктор. Сама уйдет или предложат для предотвращения будущих инцидентов.

Однако прошел месяц, психиатр работает. Больше серьезных происшествий не было, а к крикам на втором этаже у ее кабинета народ привык. Часто слышен даже в вестибюле вой, типа «у-у-у-у-у-о-о-о, на хуй пошооооол!». Ничего страшного, селян этим не испугаешь.

Вдруг статистика замечает, что поток больных уменьшился. Не критично, но тенденция явная. Как ни странно, наибольший ущерб понес уролог. К концу месяца он не выполнил план по приему. Главный врач забила тревогу. Проблема налицо, ее надо решать. Решать быстро и эффективно. Сразу был издан приказ:

п.1. Все мужчины, старше 30 лет при первичном обращении направляются к урологу.

п.2. Без осмотра уролога не сметь выписывать больничных листов, справок и прочих документов.

Остальные пункты содержали угрозы в адрес врачей, нарушивших первые два.

Приказ есть, надо выполнять, пусть даже творчески. Так, например, приходит мужик лет 30–35 выписать очки, а ему говорят: «Ты сходи сначала к урологу, там тебе пальцем в жопу залезут, а потом придешь за рецептом». А если не догоняешь, объясняем, что, может быть, у тебя спазм аккомодации, а функциональные нарушения от этого дела сразу пройдут, и на мир ты просто другими глазами посмотришь. Уролог ради общего дела тоже пообещал постараться не формально подойти к осмотру, а с искринкой, вложив душу. Связь с патологией ЛОР-органов просто не требует объяснений, улучшение слуха, голоса после такой процедуры ни у кого не вызывает сомнений. Терапевты приуныли, даже хотели на дверях повесить таблички «Прием врача только через жопу», но постепенно втянулись, привыкли, тоже нашли способы объяснить больным, зачем им это надо. Один глупый человек сразу не понял, почему ему не хотят закрыть больничный, стал спорить в приемной главврача, даже увлекшись, выбил ногой дверь, но дело замяли, чем не пожертвуешь ради плана, подумаешь – дверь.

* * *

Приходит на наше отделение очередная жалоба, написанная на имя президента. Спущена вниз из комитета по здравоохранению, с требованием разобраться