— Это — письма воеводы, это его почерк, печать и водяные знаки на бумаге.

— Читай!

Чалкан медленно и внимательно прочёл одно письмо за другим, затем сложил их и торжественно произнёс:

— Я не стану допытываться, каким образом эти письма попали в твои руки. Это чрезвычайно важные документы. Теперь я согласен с тем, что лучше всего тебе отправиться в Гатван. Да будет над тобой благословение Божие и да пошлёт Он Венгрии наконец лучшую судьбу!

— Я решил, — сказал король. — Но ты знаешь честолюбие моей супруги. Я не могу задевать его; если нам не удастся склонить её на нашу сторону, то мы будем в весьма скверном положении.

— Покажи ей эти письма, сын мой, — кротко произнёс архиепископ, — и она убедится. Если же эти важные документы паче чаяния не произведут на неё должного впечатления, то ты сможешь обойтись и без неё.

Король отпустил архиепископа, и тот, смиренно кланяясь, вышел из его комнаты.

Когда в Офене снова воцарилось спокойствие и народ приступил к своим обычным занятиям, Гавриил Перен занялся министром финансов, отправил необходимое бельё и платье в охотничий замок и наконец отправился туда сам.

Был уже вечер, когда он приехал; Иола выбежала ему навстречу и повела к отцу. Черенцес страшно изменился и постарел и представлял собой лишь неприглядные остатки прежнего Эмериха Черенцеса.

— Я — старый, разорённый человек, — жалобно проговорил он, — что теперь будет с моей дорогой Иолой?

— Успокойтесь, — перебил его Перен, — ваши дела вовсе не так плохи; правда, у вас похитили шестьдесят тысяч дукатов, многое попорчено и уничтожено, но ваши сокровища и деньги, хранившиеся в погребах, остались нетронутыми...

— Нетронуты! — воскликнул Черенцес вне себя от радости и стал носиться по комнате как угорелый, смеясь и хлопая в ладоши.

Он и Иола довольно удобно устроились в домике; лесничий заботился о них, и им не приходилось встречаться с обитателями замка. Но вдруг вернулся домой из Офена Пётр Перен, а Ирме пришло в голову устроить охотничий замок для приёмов короля. Она тотчас же села на лошадь и совершенно неожиданно появилась у ворот уединённого замка.

Лесник выбежал ей навстречу, смущённый и весь дрожа от страха.

Ирма посмотрела на него, затем на домик и строго проговорила:

— В доме кто-то есть?

— Нет, нет... — пробормотал лесничий.

— Из трубы идёт дым. Кого ты там прячешь?

— Не знаю, — ответил лесничий, падая на колени.

— Встань и подержи мою лошадь! — воскликнула Ирма, спрыгивая на землю.

Люди Перена спали в одной из комнат первого этажа, Черенцес был наверху и считал золотые, которые ему удалось унести из дома. Иола сидела на коленях своего жениха и гладила его волосы. Ирма незаметно вошла в комнату и остановилась перед изумлённой парой.

— Мой сын, — воскликнула она, — и его любовница! У тебя хороший вкус!.. Сколько ты платишь ей?

— Ты ошибаешься, — спокойно ответил Гавриил, — эта барышня...

— Моя дочь! — воскликнул Черенцес, который пришёл в комнату, привлечённый звуками чужого голоса.

— Ваша дочь, Черенцес? — ответила Ирма. — Вы уже отдаёте вашу дочь первому попавшемуся молодому человеку, а раньше думали только о палатинах?

— Довольно, мать! — серьёзно проговорил Гавриил. — Мы любим друг друга и решили никогда больше не расставаться. Хорошо, что ты здесь; я в твоём присутствии прошу у Черенцеса руки его дочери, а у тебя — благословения.

— Никогда! — воскликнула Ирма. — Делай что хочешь, но не требуй, чтобы я одобрила твой поступок. Моя благородная кровь возмущается тем, что будет смешана с еврейской торгашеской кровью. Прощай! — И она со смехом вышла из комнаты.

Садясь на лошадь, Ирма сказала лесничему:

— Мой сын и его гости должны сегодня же оставить этот дом... Слышишь?

— Мы и без того не останемся, — крикнул Черенцес в окно, — даже если вы будете просить нас, так и то мы не останемся!

Действительно, Черенцес в тот же день возвратился в Офен под охраной людей Перена; сам же Гавриил, проводив их, отправился в отцовский замок.

Он застал родителей за ужином. Без долгих предисловий он сообщил им о своей любви к Иоле, объявил, что твёрдо решил жениться на ней, и просил их благословения.

Ирма так же решительно ответила отказом, как и раньше, в присутствии Черенцеса.

— Я предоставляю тебе полную свободу, — сказала она, — но требую также и свободы себе. Никто не убедит меня в том, что будет лучше, если ты женишься на дочери человека, которого ненавидит вся страна, да кроме того еврея и мошенника.

Пётр Перен также не был в восторге от признания сына, хотя считал союз с министром финансов и его богатствами очень выгодным для себя.

Когда он изъявил своё согласие на этот брак, Ирма наотрез отказалась жить под одной кровлей с еврейкой. Было решено, что молодые поселятся в охотничьем замке. Пётр сейчас же составил дарственную, по которой замок с принадлежащими к нему владениями переходил Гавриилу.

На следующее утро Гавриил покинул родительский кров и отправился к своей невесте.

Черенцес, который раньше никогда не дал бы согласия на этот брак, теперь был очень доволен союзом с Переном. Он поспешно начал приготовления к свадьбе дочери и был в восторге, когда королева поздравила его и назвала Гавриила «одним из своих лучших друзей».

Мария пригласила прелестную Иолу в замок, и та ежедневно бывала там. Королева и Эрзабет усердно помогали ей готовиться и покупать приданое.

Венчание происходило в королевской часовне. Невеста была роскошно одета, и Черенцес, к великому своему удовольствию, заметил среди гостей не только представителей купеческого мира, но и многих знатных и родовитых магнатов.

После блестящего пиршества во дворце Черенцеса молодые удалились в охотничий замок.

Маленькое, невзрачное здание совершенно преобразилось и было обставлено с самой изысканной роскошью. Много прекрасных подарков от королевской четы, палатина и других друзей ожидали там молодую хозяйку замка.

XVII

Цыганка

Матвей Перен должен был подчиниться распоряжению матери и после покушения на короля оставить Офен. Распространился слух, что он бежал к Заполии, но на самом деле он скрывался недалеко от Биске в густом лесу. Старые деревья совершенно закрывали небольшой домик, в котором поместился