Красные кавалеристы, казалось, собираются вполне беззаботно въехать в Зосимов; однако, не доезжая полуверсты, головные осадили коней. Вправо и влево от дороги поскакали пары всадников; остальные – всего около сотни – ждали; из леса меж тем показались три тачанки, за ними – лёгкая батарея (всего две трёхдюймовки, но тем не менее…); а за артиллерией из леса высунулась голова и пехотной колонны. Красные наступали плотным кулаком, конница не отрывалась от главных сил.

Больше тут делать Фёдору было нечего. Конечно, можно было попытаться снять снайперским выстрелом командира красных, но поди ж пойми, где он там! Хитрые – знаки различия мелкие, на петлицах, да и вдобавок полевые, под цвет обмундирования.

Наблюдательный его пост устроен был на небольшом холмике, так что отходил Фёдор под прикрытием хоть и невеликих, а всё-таки склонов; до своих он добрался безо всяких приключений.

Александровцы меж тем уже успели молча и скрытно занять все позиции на окраинах. Поднялись стволы пулемётов; готовы «фёдоровки», на тыловых рубежах заряжены орудия, стволы приподнялись, готовые отправить гибельные шрапнели.

Две Мишени стоял в траншее, протянувшейся между домами, глубокой и тоже тщательно замаскированной. Фёдор торопливо доложился – полковник молча кивнул:

– Ты знаешь, что делать, Федя.

Федя знал. И торопливо потащил через голову успевшую выцвести на солнце гимнастёрку.

– Севка сказал, что всё подготовит.

Разведка красных беспрепятственно доскакала до окраин городка. И теперь многое зависело от того, насколько окажутся храбры эти конники.

И – насколько сообразительны и удачливы они с Петей Ниткиным, Лёвкой Бобровским и Севкой Воротниковым.

Фёдор ставил себя на место красного кавалериста, получившего задачу «выяснить, если ли в городе белые».

Неприятно подъезжать верхами к окраинам, минуя бани, сараи да огороды, когда каждый миг ждёшь меткого выстрела тебе навстречу. Далеко ли полезешь в такой городок? Скорее всего, нет, ограничишься околицей; ну и спросишь у местных…

…Разведчики красных въехали в Зосимов с речной стороны, по единственной большой улице, что вела к мосту. И первое, что они увидели, миновав плетни, четверых молодых крепких парней в не шибко чистых белых рубахах, любезничавших с парой местных девчат у колодца. Девчата жеманились и хихикали, самый рослый и плечистый парень вдруг легко подхватил одну, подбросил, поймал под восторженный визг.

– Эй, трудовой народ!

Парни остановились. Девчата разом притихли, прячась за их спинами.

Двое кавалеристов выглядели очень внушительно. Новая форма, у одного шашка наголо, другой держит на изготовку короткий карабин.

– Чегось надоть? – не шибко вежливо осведомился широкоплечий, тот самый, что подбросил и поймал девицу.

– Белые в городе есть?

– Есть, как не быть, – вполне равнодушно сказал другой парень, оттопыривая губу. – Марковцы зовутся. Тама, – он махнул рукой по направлению к центру.

– Много? – всадник с шашкой разом пригнулся.

– Да полсотни, кажись.

– Не считали, – сказал третий парень. Четвёртый из их компании скромно молчал, глядя в землю. – Там они, где храм…

Что-то тут было не так, но красные разведчики не вдавались в подробности. Задание выполнено, можно возвращаться.

И они повернули коней.

Наверное, они бы заподозрили неладное, заметь они круглые очки на четвёртом из парней, какие никогда не носят в народе. Однако желай местные их обмануть, то наверняка сказали бы, что, мол, «никого в городе нет, заходите, гости дорогие». Полсотни марковцев – сила серьёзная, они в таких количествах города брали.

– Спасибо, красавицы, – от души сказал Севка Воротников девушкам, как только красные конники скрылись.

– Вот ещё! – решительно сказала одна, с очень длинной косой, наверное, до самых колен. – Придут в Зосимов, батюшку моего расстреляют – как в Марьино отца Иоакима расстреляли!

– Бежать вам надо было, – вздохнула другая девушка.

– Ну вот уж дудки! Я хоть и поповна, а под лавкой прятаться не буду! – решительно возразила первая.

– Идёмте, господа, – стеснительно проговорил юноша в очках. – Вы нас очень выручили, уважаемые Ксения и Александра…

– Да чего там, – засмущались девицы, бросая разом на широкоплечего и высокого парня совершенно недвусмысленные взгляды.

Четверо юношей почти бегом бросились туда, откуда и появились изначально, – к южной окраине Зосимова.

Ксения – поповна с длинной косой – вздохнула, обняла подругу.

– Сейчас бой будет. Пойдём, батюшке моему поможем. Господин полковник велел всем по подвалам прятаться, а кто может – в храме. Стены толстые, не пробьёт…

– Пойдём, – откликнулась та, что звали Александрой.

…Красные, получив доклад вернувшейся разведки, подошли к делу основательно и по всем правилам. Подтянувшаяся пехота развернулась в цепи; конница сместилась на фланги строя.

Батарея снялась с передков, и номера выкатывали орудия на прямую наводку.

Наступали спокойно, без суеты и лишней спешки.

Внезапно грянувшие выстрелы заставили подскочить даже привычных ко всему бойцов Александровского полка – такая стояла до этого тишина, что даже нарушить её казалось святотатством.

Окраины Зосимова полыхнули все разом. Спрятанные пулемёты, многочисленные «фёдоровки» александровцев, лёгкие «мадсены», более солидные «гочкисы» – всё, что могло стрелять.

Фёдор Солонов аккуратно прикладывался к прицелу, ловил очередную фигуру, что казалась ему кем-то из командиров, следовал за ней перекрестием, затаивал дыхание, брал упреждение и плавно нажимал спуск. Не человек – машина, лишённая чувств и эмоций, их сейчас не должно было быть.

Фигуры в его прицеле спотыкались, ломались, падали сломанными игрушками, а Фёдор уже ловил следующую. Без мыслей. Просто потому, что так было нужно.

Расстреливаемые с фронта и флангов, цепи красных залегли, растерянные. Батарея послала первые снаряды наугад в оборонительную линию воображаемых «марковцев», да тут же получила и ответ – с закрытых позиций ударили пушки александровцев, накрыв цели с первого залпа. Фугасы рвались прямо там, где стояли орудия красных, – им не повезло встать как раз на заранее пристрелянном месте; впрочем, все удобные места как раз и были пристреляны заранее.

А затем над залёгшими цепями стали рваться шрапнели.

Этого пехота красных уже не выдержала, люди вскакивали, бежали прочь, многие побросали даже винтовки. Конница, потеряв множество и всадников, и лошадей, тоже отступала.

Успех был полный.

– Донесение от комдива Ямпольского, – голос Ирины Ивановны был разом и сух, и холоден, словно январская ночь в самую стужу, когда небо чисто, а на нём – колючие и яркие огоньки звёзд. – Сообщает, что Зосимов обороняют «крупные силы белых, не менее дивизии». Требует подкреплений.

Склонившийся над картой Сиверс зло бросил карандаш.

– Вы докладывали о «полуроте марковцев», Шульц!

– Я докладывала то, что получила от разведки. К белым в Зосимове могли подойти свежие части, это раз. Комдив Ямпольский пытается прикрыть свою неудачу, преувеличивая силы противника, это два. Я не удивлюсь, если он пренебрёг разведкой, вступил в город походным порядком