чем оказаться погребённым под землёй, он сумел нанести несколько хороших ударов по чересчур подвижному кусту. Его лицо кровоточило в нескольких местах, там, где он получил несколько ударов лозой, к тому же он был уверен, что один невероятно сильный куст лаванды сумел выставить его правое плечо.

Ещё он был покрыт листьями, землёй и спёкшейся кровью, и выглядел, как ливерпулец после ночи, проведённой за городом. Или, если речь об Этосторонье, как житель Островов Трёх Фей после посещения портового района Оза. Румпельштильскин подошёл к краю сада и опёрся на стену. В таких случаях ему хотелось контролировать собственную магию. Но все желания мира никогда не приносили ему ничего хорошего, по крайней мере, в тех случаях, когда желание загадывал он.

Злобный дворф двигался вдоль края сада, остерегаясь дремлющих растений. Он толкнул дверь в изумрудной стене в задней части сада и оказался на широком дворе, который крест-накрест пересекали ряды развешенного белья; повсюду висели шляпы, балахоны и разноцветные подштанники волшебников. Подобное было в порядке вещей.

Румпельштильскин взглянул на Восточную башню, где, по его мнению, находился именно тот волшебник, которого он искал. Пустяк был членом Совета волшебников, страдавшим от нервного расстройства, которое вызывало у него неконтролируемые приступы заикания. Также ему не повезло быть спасённым Румпельштильскином незадолго до того, как последнего заключили в Башню.

Именно благодаря действиям дворфа, тогда ещё ученик оказался в опасности. Румпельштильскин искал волшебника-ученика, которого мог бы контролировать и которым мог бы манипулировать, и Пустяк оказался для него идеальной жертвой. Румпельштильскин установил хитроумную ловушку, из которой мог спасти волшебника и сделать его своим должником. По его просьбе волшебник создал заклинание, которое помогало Румпельштильскину продолжить осуществление своего плана. Незадолго до того, как заклинание было готово, дворфа схватило Агентство и препроводило в Башню. То был последний день, когда Пустяк его видел. До сего дня.

* * *

Волшебник Пустяк был не самым хорошим волшебником, хотя нельзя сказать, что ему недоставало навыка. Дело, скорее, в том, что его полностью поглощал страх перед всем подряд, включая собственные силы. В результате, он много времени проводил в своих покоях, силясь избежать упражнений в магии. Он придерживался мнения о том, что тот факт, что волшебники всё своё время проводят, упражняясь в магии, явно свидетельствует о том, что им ею вообще нельзя пользоваться. Поскольку Пустяк сдал выпускные экзамены и был принят в Совет волшебников, он принял решение посещать собрания только в случае необходимости, и сидел взаперти в своих покоях, читая книги и пробуя различные сорта чая. Лишь единожды, несколько лет назад, его призывали участвовать в магическом ритуале, дабы при помощи волшебства усилить одну камеру в подвале Башни. С тех пор большинство довольствовалось тем, чтобы оставить его в покое и держаться подальше.

Что Совет волшебников знал, так это то, что Пустяк, строго говоря, был одним из самых могущественных волшебников, что в Этосторонье, то в Тосторонье. К счастью, он слишком боялся собственных сил, чтобы хотя бы попробовать. Именно по этой причине Совет волшебников принял решение оставить его в своих рядах, несмотря на неучастие в его делах. Никогда не знаешь, когда может потребоваться такая мощь, особенно, на своей стороне.

Пустяк кипятил воду для последней порции чая, которую раздобыл в одном далеком месте и осматривал одну из множества полок в поисках чего бы почитать. В комплекте с нервным заиканием шло столь же нервное подергивание, из-за которого его правый глаз, шея и левое плечо синхронно дергались примерно каждые тридцать секунд. Сам он к этому привык, но остальной мир считал это неприятным. Вместе с заиканием, его уникальная внешность затрудняла общение других людей с ним.

Раздался уверенный стук в дверь покоев волшебника и Пустяк подпрыгнул. Была среда, к нему никто не приходил по средам. Между прочим, в Этосторонье только пять дней недели — понедельник, вторник, среда, воскресенье и сноббота. Мало того, каждую неделю дни наступали в различном и произвольном порядке, а не как было указано в календаре Этосторонья. Это слишком усложняло отслеживание времени встреч, зато смущение от забытого дня рождения становилось более понятным. Каждую снобботу ученик волшебника приносит газету с новостями совета, но, кроме этого Пустяка никто никогда не беспокоил. Из-за неожиданного визита неизвестного он начал нервничать, что, в общем-то, не было чем-то особенным, поскольку нервничал он из-за всего. По шкале от одного до десяти, где один — это лёгкая нервозность, а десять — высшая степень нервозности, бледная кожа и горячий пот находились где-то в районе семи.

В дверь снова постучали, на этот раз с явным нетерпением. Пустяк осознал, что таращится в дверь в надежде, что они уйдут, но настойчивость проявилась в третьей очереди стуков. Пустяк подошёл к двери, приоткрыл её и заглянул в щель левым глазом, который не дёргался. Ростом Пустяк был почти шесть футов и поэтому он обрадовался, никого не увидев. Свою ошибку он осознал, когда с высоты ниже пяти футов раздался голос:

— Здравствуй, Пустяк, рад видеть тебя, спустя столько времени.

На покрытом высохшей кровью и листьями лице Румпельштильскина сияла улыбка, а сам он смотрел из-под шляпы волшебника, которая была явно велика для него, и, которую, зная натуру дворфа, он скорее всего украл.

— Может, уже пригласишь внутрь? — спросил дворф.

* * *

Румпельштильскин не стал дожидаться приглашения и вломился в покои. Он отметил, что всё вокруг было покрыто пылью, и пахло плесенью, чаем и потаканием собственным слабостям, совсем как на украинской кухне.

Пустяк замер в дверном проёме с открытым ртом.

— Можешь закрыть дверь, Пустяк. И рот.

— Д-д-да, — произнёс Пустяк и закрыл дверь. А затем медленно закрыл и рот. — Ты же с-с-сидел… в Башне.

Дворф снял чайник с огня, поскольку вода уже закипела.

— Я понимаю, ты удивлён видеть меня, но, как ты понимаешь, я уже не в Башне, поэтому давай больше не будем указывать на очевидное.

— Как т-т-ты в-в-выбрался?

Румпельштильскин махнул рукой.

— Это неважно. Важно то, что я сейчас здесь и мне может потребоваться твоя помощь.

Пустяк неудержимо дёрнулся. Было похоже, что кто-то бросил ему за шиворот кубик льда.

— Ч-ч-что у т-т-тебя с лицом?

— Бежал через замковые сады. Чёртовы растения. Кстати, — произнёс дворф, злобно блеснув глазами. — Как насчёт того, чтобы пожелать мне выздоровления? Кажется, плечо выбило.

— Не м-м-могу, ты же знаешь, в-в-в-в…

— Да, точно, волшебники не могут загадывать желания, да-да-да. Тогда, может, подлечишь меня волшебством?

— В-в-в-в…

— Ай,