устроился поудобнее. По моим расчетам, Вольфмейер вот-вот должен был показаться. Я искренне надеялся, что смогу остановить его раньше, чем дело зайдет слишком далеко, - мне хотелось всего лишь преподать урок зазнайке. Я был слишком уверен в себе - и совершенно не готов к тому, что произошло.

Я смотрел в сторону двери напротив и вдруг понял, что уже несколько минут там мерцает еле видимый свет. Он был зеленый, цвета плесени и разложения, и постепенно усиливался. Запахло чем-то неуловимо тягостным. Пожалуй, пахло трупом, разложившимся настолько, что запах почти исчез. Это было очень страшно, и я, откровенно говоря, сам испугался до полусмерти. Правда, через несколько секунд я вспомнил, что неуязвим для призраков, покрепче прижался к стене и решил следить за развитием событий.

И появился Вольфмейер.

Это был призрак невероятно дряхлого старика. Из грязного рубища торчали жилистые руки. Сальные волосы и борода свалялись в колтун, голова болталась на сломанной шее - так дрожит лезвие ножа, только что вонзившегося в мягкое дерево. Глаза горели мрачным красным светом, в глубине которого вспыхивали зеленые огни. Клыки пожелтели, торчали как у зверя и напоминали столбы, поддерживающие омерзительную кривую ухмылку. Вокруг него светилось гало трупно-зеленого цвета.

Он прошел мимо меня, не почувствовав моего присутствия, а перед дверью в комнату, где Сэм ждал возле веревки, чуть помедлил. Он стоял у дверей, выставив скрюченные пальцы. Голова постепенно перестала трястись. Он уставился на Сэма и вдруг приоткрыл рот и завыл. Это был тихий загробный звук, словно где-то вдалеке подала голос собака. Хотя со своего места я не видел соседней комнаты, я знал, что Сэм резко обернулся на звук и теперь видел привидение. Вольфмейер поднял руки чуток повыше и, немного неровно ступая, вошел в комнату.

Я стряхнул оцепенение, охватившее меня от страха, и поднялся на ноги. Надо поспешить, иначе...

На цыпочках я подбежал к двери и остановился на пороге, заглянув в комнату ровно настолько, чтобы увидеть, что Вольфмейер исступленно размахивает над головой руками, отчего его лохмотья так и вьются вокруг, а зеленый свет пульсирует. Ровно настолько, чтобы увидеть Сэма: он с полными ужаса глазами медленно пятился в сторону веревки. Он схватился за горло и открыл рот, но не закричал; его голова вдруг запрокинулась. Теперь он смотрел в потолок и, отступая от привидения, вот-вот должен был попасть головой точно в петлю. Тогда я заглянул через плечо Вольфмейера, приблизил губы к его уху и сказал:

- БУУУ-УУ!

Я чуть не рассмеялся. Вольфмейер взвизгнул, отпрыгнул сразу футов на десять и вылетел из комнаты, не оглядываясь, с такой быстротой, что расплылся в туманную зеленоватую полосу. Это был, поверьте, насмерть перепуганный призрак!

Сэм же выпрямился, лицо его разгладилось, и он сел - вернее, бухнулся - под самой петлей. Нечто в этом роде я и хотел видеть. Его лицо было покрыто холодным потом, руки бессильно лежали между колен, взгляд остановился.

- Что, теперь понял? - воскликнул я и подошел к нему. - Плати теперь, болван! Надеюсь, потеря недельного заработка тебя кое-чему научит!

Сэм не двигался. Похоже, он получил крепкую встряску.

- Ну, давай, старик! - сказал я.- Возьми себя в |руки. Или ты недостаточно насмотрелся? Старикашка вернется сюда с минуты на минуту. Вставай! Он не шевелился.

- Сэм!

Он не шевелился.

- СЭМ!!! -Я схватил его за плечо. Он завалился набок и лежал без движения. Он был мертв.

Я помолчал. Потом опустился рядом с ним на колени и безо всякой надежды проговорил:

- Ну, Сэм, вставай. Хватит валять дурака...

Минуту спустя я поднялся на ноги и направился было к выходу, но, пройдя шага три, замер. Что-то происходило! Я потер глаза. Да! Тьма сгущалась! Неясное свечение лиан и цветов призрачного мира постепенно слабело, угасало...

Но ведь раньше такого никогда не случалось! Ничего, ничего, отчаянно твердил я себе. Все когда-нибудь бывает впервые. Но отсюда надо выбираться, и поскорее!

Ясно? Да, вижу, что вы все поняли. Это все то проклятое снадобье из "Борговли тутылками". Оно выдыхалось! Как только Сэм умер, его действие кончилось. Была ли это цена, которую я должен был заплатить за бутылку? Было ли это то, что ожидало меня, если я использую свой "талант" для мести?

Свет почти исчез и вот наконец погас окончательно. Я не видел ничего, кроме одной из дверей. Но... что это? Что за зеленоватый свет сделал ее видимой?!.

Вольфмейер! Я должен бежать отсюда!

Я больше не мог видеть призраков. А вот они меня - могли. Я кинулся бежать. Я пролетел через всю комнату и врезался в противоположную стену. Я отпрянул и отер с лица кровь. Снова рванулся. И снова налетел на стену. Да где же эта проклятая вторая дверь?! Я закричал и снова побежал через комнату. И налетел на труп Сэма. Споткнулся... И попал головой точнехонько в петлю. Петля затянулась, перехватив горло, и моя шея сломалась с мучительным треском. Я немножко побился в петле, а потом умер.

Я был мертв. А Вольфмейер хохотал как ненормальный, Утром Фред нашел трупы, мой и Сэмми. А мне пришлось остаться в доме.

На пару с Вольфмейером.

Быстрый, как молния, гладкий, как шёлк…

Возле Соленых Топей стоит одна деревушка, а в ней есть Большой Дом. В Большом Доме жил богатый сквайр, который владел землями и сокровищами, а кроме них у него была дочь по имени Рита.

А в самой деревне жил некто Дел, и, когда он пил в деревенской таверне, его голос гремел подобно грому. Тело у него было сильным и жилистым, словно обвитым канатами; кожа — золотистой, а светлые волосы так сверкали, что их блеску могло позавидовать и солнце.

Болотная вода Топей была ржавой и противной на вкус, но в самом сердце трясины пряталось озеро чистейшей воды, заслоненное плакучими ивами и осинами — озеро с берегами из мха чудесного голубого оттенка. Здесь росла мандрагора, и в середине лета из земли доносились странные писки. Но никто никогда их не слышал — никто, кроме одной девушки, чья красота еще не расцвела и была совсем не заметна. Девушку звали Барбара.

И вот, как-то раз, когда на землю пали зеленоватые вечерние сумерки такие тихие, что на деревьях не