Затем они выслали штурмовой отряд. Два десятка крепких молодых мужчин, бегущих ко мне полукругом. Неторопливо, озираясь, держа защиту, они приблизились на расстояние в пару десятков метров. Двое по бокам от того, что стоял в центре, вышли перед ним, поднимая руки в жестах техник защиты, а тот, кого они прикрыли, серией быстрых жестов начал создавать ударную технику, собирая между своих ладоней всё больше и больше стремящихся к нему капель дождя.

— Плевок цапли! — наконец гортанно выкрикнул он, резко встряхивая сомкнутыми ладонями в мою сторону.

Созданная им техника напоминала эллипсообразный водяной гибрид сверла и пули объемом в пять-шесть ведер воды. Относительно неторопливо снаряд полетел ко мне, но метров через шесть полёта «споткнулся» в воздухе, пьяно завилял, сбиваясь с прямого вектора, а под конец ушёл в высокую красивую дугу, расплескивая воду по дороге и бесполезно финишируя о стену второго этажа крепости. Кратко оценив последствия, я развернул СЭД назад к противнику. Ход сделан. Пора и мне.

Молча не получилось. Как бы я не гордился своей выдержкой, сейчас от неё оставались лишь ошмётки, растворяющиеся в бешеном коктейле принятых стимуляторов. Даже мне нужно иногда расслабляться.

— Помет адской вороны, — прошептал я негромко, отслеживая недоуменно переглядывающихся бойцов, некоторые из которых, подойдя слишком близко, оказались внутри зоны сходящего с ума эфира. Попытки структурировать техники у них раз за разом терпели неудачу.

Эта задержка была мне на руку, так как названная мной техника сработала не здесь. Куда дальше, там, где в тесном кругу общались предводители этой благородной стаи убийц и захватчиков. Они, эти предводители, были окружены отдельным кругом готовых к бою ближайших родственников и сыновей, а те, в свою очередь, тоже были защищены куда сильнее растянувшимся кругом бойцов благородных провинции Фукуи. Проще говоря, у Арка, несущего первые две гранаты старой, доброй и бесконечно надежной серии «АГП-01», перед глазами была самая натуральная мишень, которую ему любезно составили человеки.

Ворон, на мгновение изогнувшись в воздухе в совершенно несвойственной птицам позе, выдернул клювом чеки, тут же сбрасывая два полукилограммовых подарка вниз. Последствия бомбежки я оценивать не стал, поручив птице лететь за новыми «подарками». Неразумно, конечно, но дальше сдерживаться уже не было сил. Стоящие всего в нескольких десятках метров от меня люди, крутящие руками странные знаки, действовали как красная тряпка на быка.

Невнятно крикнув себе под нос что-то злобное и угрожающее, я наконец-то с полным правом на самозащиту ломанулся в атаку.

Первыми, кто попался мне на пути, были те двое защитников, что прикрывали автора неудачной водяной атаки со смешным названием. Их полусферические эфирные щиты не смогли противостоять удару тяжелой полосы остро заточенной стали, покрытой гладийным напылением. Оба умерли, наверное, еще в полете, разбрасывая развороченные внутренности тел навстречу падающему сверху дождю. Самого пользователя техники «плевка цапли» я отбросил ударом грудной пластины, а затем, сделав еще три поспешных шага вперед, раздавил ступней металлической ноги.

Резко отшагнуть вбок, пропуская мимо почти невидимое летящее лезвие, которым так любят баловаться местные меченосцы. Упасть коленом на расползающуюся от влаги почву, вытянуть руку с мечом в сторону ближайшего бойца, думающего, что он находится в безопасности. Нажать спусковой крючок, отправляя снаряд калибром в 20 миллиметров прямо в середину корпуса запыхавшегося японца. Сквозная дыра в животе молодого бойца сигнализирует, что он уже в прошлом, но еще это не осознает. Упасть на бок, уходя на всякий случай с траектории полёта бешено мотыляющейся в воздухе белой морозной змеи. Та цепляет меня краешком своего тающего в воздухе тела, из-за чего меня на несколько секунд охватывает сильный озноб.

Двигаться! Драться! Бить!

Убежать, скрывшись в ночи под пеленой дождя, успели двое. Один оказался просто осторожным, а по второму я промахнулся, оставив ему длинную неприятную рану сзади на плече, распахав последнее до локтя. Несмотря на жгучее желание, преследовать их не стал, вновь отойдя к воротам и переводя дух.

У меня получилось сделать лишь десяток вздохов, после чего и наступил тот эпический момент, который бы любой романтик ожидал в самом начале всего этого действа — толпа орущих и разъяренных японцев навалилась как девятый вал, внезапно выросший на тихом болотном пруду.

Перед тем, как погрузиться в мясорубку, я удовлетворенно подумал о том, что сброшенные Арком гранаты нанесли очень существенный вред. В ином случае, атака не была бы такой злой и беспощадной.

Дальше всё начало смазываться. Я не планировал открытый бой грудь о грудь, подобное могло стать смертельной ошибкой, учитывая, что Буря то налетала, то отступала. Пространство было заполнено сходящим с ума эфиром, который в любую минуту мог на несколько секунд стать достаточно стабильной средой, чтобы кто-нибудь из опытных практиков залепил по «Свашбаклеру» мощной техникой. Гладий и серенит силового доспеха в достаточной мере служили мне защитой от случайных быстрых энергетических форм, летающих вокруг как пчелы над ульем, но, если какая-нибудь из них смогла бы передать свой температурный потенциал СЭД-у… всё стало бы печально.

На этот случай у меня была защита в виде насыпей дикого камня, ранее с успехом принимавших на себя часть минометного огня войск даймё.

Рывок, прыжок, выстрел, удар. Вновь сместиться. Отпрыгнуть назад, скользя по грязи. Пока инерция берет своё, отвлечься на долю секунды, выбирая для ворона-гранатометчика новую цель. Приказ. Уйти от сиреневой светящейся змеи через неуклюжий прыжок. Наколоть на меч умника, пытающегося атаковать спину спрятанной «Кагуры», чьи ЭДАС-ы доставляют столько проблем бойцам.

Крики. Взрывы. Выстрелы.

Да, почти все здесь вооружены. Лишь самые молодые, вроде самонадеянных студентов Гаккошимы, не носят с собой огнестрельное оружие. Опытный и взрослый практик знает, что технику применить не всегда удобно, а вот револьвер не откажет. Он видит перед собой железнодорожный доспех, мелькающий при свете ярких прожекторов, стреляет в него, в уверенности, что одна из пуль проникнет сквозь слой резины и кожи. Ведь на железнодорожных доспехах, так популярных в знаменитой игре гритбол, далеко не везде есть сталь.

Только вот мой «Свашбаклер» весь закован в гладий.

Я то ухожу, то появляюсь из-за каменных груд. Наношу удар или два, а затем отступаю, даже если враг просто сбит на землю. Здесь и сейчас, в темноте, под дождем, не угадаешь, какого ранга соперника ты атаковал. Если от взмаха «джукена», сочиненного психованным японским гением, человек разлетается вскрытой окровавленной массой — значит ты убил слабака. Это тоже полезно, насыщенный влагой воздух полон не только её и сухих щелчков выстрелов, но и криков ярости и негодования. Каждый, мной убитый, здесь приходится