Но роль Дон Гуана (на которую пробовались также Сергей Юрский и Михаил Боярский) Швейцер отстоял — даже перед всесильным Госкино, чиновники которого были настроены против Высоцкого. И в результате получилась одна из самых ярких киноролей Высоцкого, которая смотрится блестяще и из дня сегодняшнего, спустя фактически сорок лет после съемок фильма (а в «Маленьких трагедиях», надо сказать, он снимается параллельно с «Местом встречи изменить нельзя», летая на съемки то в Москву, то в Одессу). Вот, например, как отзывается о нем Наталья «Хелависа» О’Шей (она уже знакома читателю по предыдущей главе): «Высоцкий, при яркой внешности и голосе, был удивительно пластичен и как автор, и как исполнитель, и, конечно, как актер. Это удивительная способность к перевоплощению, когда на экране нет ни малейшей фальши, и как актера, кстати, я очень его люблю — какой прекрасный он Дон Гуан в „Маленьких трагедиях“! Наверное, единственно возможный в этой роли».

На съемках у Швейцера царила комфортная и дружественная атмосфера. Артисты поддерживали друг друга, веселились и иногда развлекались. Вспоминает Леонид Куравлев, который сыграл Лепорелло: «Был такой случай. В перерыве между съемками новеллы «Каменный гость» мы с Володей, не снимая костюмов, он — в облачении Дон Гуана, а я — в платье Лепорелло, поехали к нему домой. Долго звонили в дверь, пока нам не открыл сонный, помятый мужчина, который оказался его директором Валерием Янкловичем. Высоцкий наслаждался растерянным видом своего друга. Мы же стояли в шляпах с перьями, в париках. Скоро был накрыт роскошный стол. И это — в четыре часа утра. Такие яства я видел только на съемках «Ивана Васильевича…”. В этот же день вечером мы поехали в ресторан гостиницы «Националь», где продолжили наши посиделки. Помню, выпили хорошо. Володя был прекрасным рассказчиком анекдотов и забавных случаев. Иной раз я не мог ничего есть, потому что давился от смеха»[69].

Вспоминает Наталья Белохвостикова, сыгравшая Дону Анну: «Чувствовала я себя тогда очень скверно. Я тяжко болела. Сначала грипп с высокой температурой, потом с совсем низкой: 35! Давление было сто на девяносто, и меня постоянно кололи камфорой, чтобы я поднималась и шла сниматься… Володя мне очень сочувствовал. Он понимал мое состояние. То ли потому, что и сам уже был далеко как не здоровым, то ли оттого, что он, с его особой нервной организацией, понимал каждого человека, с которым общался. Он все время поддерживал мой упавший дух, что называется, не давал мне „завянуть“. Он перетаскивал меня с места на место, так и носил по всей студии, когда я была мало транспортабельна. А это случалось часто. „Ну давай, — говорил, — я тебе стихи почитаю“. Он прямо на ходу импровизировал, посвятил мне много стихов. Я страшно хотела сохранить его стихи на память и просила его: „Перепиши и подпиши мне!“ Он клятвенно обещал, но обязательно хотел их подработать, подшлифовать. Не успел! Наизусть, при таком плохом самочувствии, я ничего специально не стала запоминать. Да и смогла бы? Вряд ли, тем более, что роль-то все равно обязана была знать, независимо от того, как я себя чувствовала. Из всего большого цикла в памяти крутилась — она и осталась — только одна фраза, и то лишь потому, что она мне казалась необычной: „А Дону Анну я называл Наташей“…»[70].

Увы, это было его последнее появление в кино. Видел ли он эту работу? К сожалению, нет — как вспоминает И. Шевцов: «Володя даже не видел «Маленьких трагедий» — последней своей картины.

— Ну, «Каменного гостя» я еще видел на озвучании, — сказал он, когда я позвал его на премьеру. Сказал, как будто оправдывался: что можно понять на тонировке?…»[71].

Премьера третьей серии «Маленьких трагедий» проходила 3 июля 1980 года. В этот день у Высоцкого были назначены два концерта — в Люберцах и в Лыткарино. И на одном из них он говорит: «Вы-то ее (третью серию. — Прим. авт.) успеете посмотреть, а я-то уже нет», — имея в виду, что не успеет доехать после концерта до дома к моменту, когда будут показывать фильм. Но фраза оказалась пророческой…

Автограф стихотворения В. Высоцкого «И снизу лед, и сверху…» Коллекция Музея В. Высоцкого в Екатеринбурге (фото автора)

Надо отдать должное советской кинокритике — она благоприятно отреагировала на роль Высоцкого: в прессе появились статьи, высоко оценивавшие его работу.

«Советская Россия» от 8 июля 1980 года, статья В. Турбина «К Пушкину тропа»: «Под одеждой монаха скрывается отнюдь не аскет Дон Гуан. В. Высоцкий, выглядывающий из-под монашеского клобука, делает своего героя кровоточащей проблемой: кто же мы все-таки? Кто?».

«Советская Россия» от 9 июля 1980 года, статья Э. Ладыниной «И выстраданный стих»: «Дон Гуан (В. Высоцкий) в „Каменном госте“ в чем-то несет в себе черты и Чарского, и Импровизатора. Словом, прежде всего и больше всего, он — поэт. И этим пронизано, определено его отношение к жизни. Несмирение — особенность характера всякого художника — ведет его из изгнания в Мадрид, в дом Лауры, где Дон Гуану грозит смерть. Несмирение сообщает устойчивость и силу его увлечению Доной Анной. Дон Гуан бросает вызов — людям, судьбе, року и так же смело вступает с ними в бой; В. Высоцкий создает характер Дон Гуана как бы несколькими ударами кисти, освобождая роль от подробностей, частностей. Отсветы счастья, — а этот человек умеет быть счастливым — контрастно оттеняет трагический склад его характера. Смерть Дон Гуана от „каменной десницы“ Командора, принятая им с настоящим достоинством, подводит итог прожитой жизни, где были и щедрость, и красота, и ощущение полноты дней уходящих»[72].

К сожалению, насладиться — может быть, самым первым признанным официально — успехом (если не считать головокружительного успеха «Места встречи…») Высоцкий уже не успел.