Павел

Эту ночь у костра дежурит Лок. Он сидит на своей постели из мха, прислонившись к стене. Голова Лилиан покоится у него на коленях. Я делаю вид, что засыпаю, даже всхрапываю. Усыпляю бдительность. Уверен, Лилиан сегодня захочет утешиться в объятьях милого друга и заодно отомстить мне. Вчера она пыталась соблазнить Лока на моих глазах, да парень попался порядочный. Не чета нам с маркизой. Прямо тихоокеанский девственник. Интересно посмотреть, как он её «жарить» будет.

Рыжие языки пламени лижут непроглядную ночь. Потрескивают поленья и к аромату костра примешивается запах запечённой в золе птицы. Пока я вечером прилёг покемарить, Лок и Лилиан отправились на охоту. Из куска лески и упругой ветки островитянин смастерил лук. Откуда у Лока леска? Из «фигвама» своего прихватил, когда на яхту за нами потащился? Или вообще без неё из дома не выходит? Меня порой посещает мысль, что судно потопил Лок. Я бы и яму, в которую провалился в первый же день, «повесил» на него. Но скорее всего за беспечность и самоуверенность прилетело мне наказание свыше. Такой шторм с лёгкостью проглотил яхту и без посторонней помощи. А яму выкопал кто-то до нас. Но кто и для чего? Ещё один Робинзон здесь проживал? Удалось ли спастись этому несчастному или его кости давно истлели?

–Лок, неужели мы останемся здесь навсегда?– шепчет Лилиан, и голос её дрожит.

Напугал я её сегодня здорово. Но она меня растоптала, как мужчину. Душа просила реванша.

–Тебе плохо со мной?– гладит Лок её по плечу.

Общения с нами не проходит для Лока даром. Он всё лучше говорит по-английски. А Лилиан начала обучать его ещё и русскому языку.

–Мне плохо здесь,– всхлипывает она и поджимает колени к груди.– Давай построим плот? Такой плот, чтобы он не развалился по пути домой.

–А ты знаешь, куда плыть, моя радость?

–Нет. Но здесь я не хочу оставаться,– Лилиан пристально смотрит на меня, и я покрепче смыкаю веки.

–Лучше умереть от жажды в океане?– вздыхает Лок и длинным суком поправляет поленья в костре.

Лилиан неслышно плачет. Ощущаю её настроение даже на расстоянии. Как бы я хотел сейчас прижать её к груди. Пожалеть. Просто пожалеть.

–Я домой хочу,– шепчет она.

–Где твой дом? Мой остров?

–В России.

–А я? Моя радость бросать меня?– теперь дрожит голос Лока.

–Хочу в настоящую зиму! С сугробами. Конец декабря. В доме пахнет ёлкой, корицей и мандаринами,– Лилиан садится и смотрит на Лока горящими глазами.– На столе горят свечи, часы бьют полночь. Хлопает пробка от шампанского… Ты открываешь его… Хочу, чтобы ты открыл шампанское в нашем с тобой новом году. Поехали со мной!

Лок грустно улыбается и гладит её по щеке.

–Я не могу оставлять свой народ.

Божечки мои! Сюда бы оператора с камерой! Какие страсти кипят в нашей облезлой, как эта пещера, жизни.

–Почему? Твой отец ещё вполне себе. Полон сил. Даже жениться на мне собирался.

–Ты не понимать. Я уезжать и другие мужчины уезжать. Мой народ любить меня и моего отца. Мы хранить традиции, род, земля.

Где ж этой обезьяне что-то понять? Она уже и в Голливуде хвостом покрутила, и в Тихом океане набедокурила. А тут вдруг ностальгия одолела! Сугробы ей с ёлкой подавай! Бабаку в каку! Выдери её Лок от души, чтобы ходила в раскоряку. А я завтра добавлю.

–Поехали, Лок!– шепчет Лилиан словно обезумевшая и стаскивает с себя платье.– Мы же можем жить и на островах, и на материке. Это называется на два дома.

–Ты хочешь рожать от меня детей?

–Да! Быть только твоей!

Это, малышка, уже само по себе невозможно. Я ещё тебя попользую. Извини! Моему взгляду открывается роскошный вид Лилиан со спины. Пожираю взглядом её похудевшую, но такую соблазнительную задницу. Смуглые ладони Лока скользят по телу Лилиан. Сжимают её бёдра. У меня сейчас шорты лопнут. Хорошо догадался накрыться рубашкой. Тихо просовываю руку под неё и освобождаю член из штанов.

–Любить тебя,– хрипит Лок и приподнимает Лилиан.

Твою ж мать. Ну и болт у него! Он же порвёт её. Я завороженно наблюдаю из-под прикрытых век, как Лилиан, издав сдавленный стон, опускается на здоровенный член. Я не видел зрелища эротичнее. Моя рука сама по себе скользит по… даже не знаю, как теперь назвать моего друга.

–Скажи люблю!

–Люблю,– рычит Лок, сжимая бёдра маркизы.

Мощный поршень монотонно входит в мою бывшую возлюбленную. Блестит от её соков. Мне хочется до безумия припасть к персиковым губкам. Там внизу. Влажным, мягким, дрожащим. Выпить её оргазм до последней капельки. И кончить не на мох, а вогнавшись в Лилиан до самого донышка. Она стонет, прогибаясь в спине, и им двоим плевать на меня. Вряд ли парочка сейчас вообще помнит, что я есть.

–Лок, пожалуйста!– шепчет, задыхаясь Лилиан, когда он начинает натягивать её быстро и до основания.

Но мне кажется, что она просит не о передышке. Ненасытная зараза! Её задница не даёт мне покоя. Завтра воспользуюсь именно ею. Этот монстр вряд ли туда когда-нибудь поместится. Вспоминаю Лилиан в нашу первую и последнюю ночь любви. Такая напуганная стояла. Рот приоткрыт. Взгляд невинный. Вздымающаяся под рубашкой грудь. Зараза!

Очередной всхлип Лилиан возвращает меня в действительность. Маркиза падает Локу на грудь, тело её бьётся в судорогах. Быстрым движением он укладывает ничего не соображающую Лилиан на ложе, и мы с ним кончаем одновременно. Лок в Лилиан, а я в мох. Ненавижу их обоих. Но тоже хочу в Россию! Сугроб бы сейчас вскипел подо мной. Нас найдут. Обязательно найдут. А сейчас пора «проснуться».

Застёгиваю штаны и сажусь.

–Нормально вы тут дежурите!– потягиваюсь, наслаждаясь испуганным взглядом Лилиан.– Возьмёте в компанию?

Лок как ни в чём не бывало поднимается и застёгивает штаны. Я внутри весь сжимаюсь под его взглядом. Лилиан хватает платье и, путаясь в рукавах, одевается.

–Я не брать мужчин. Но если ты будешь смотреть за нами…

–Не буду,– выставляю ладони вперёд.– Был не прав, исправлюсь.

Перспектива оказаться на месте Лилиан меня не привлекает.