Догадываюсь, о чём он. 

- Травма? 

- Да. 

- А потом, когда восстановился? 

- До конца вернуться в форму не получилось. И всё – не прошёл отбор. 

- А на следующую? 

- Нет, бесполезно. Выше головы не прыгнешь. Травма безвозвратно ограничила мои возможности. Ты не думай, я не сразу сдался, долго пытался, но в какой-то момент понял, что всё. И ушёл заниматься бизнесом. 

Говорит с надрывом и ощутимой дрожью в голосе. Ему больно и обидно. Трудно представить себе – каково это много лет тяжело тренироваться, чтобы идти к мечте, а потом раз – и всё потерять. Не знаю, что ответить, чтобы подбодрить. Мне за него больно. Кому, как не мне, понимать, как страшно, когда на взлёте подрезают крылья? 

Прячу слезящиеся глаза от Николая, разглядываю фотографии в рамках. Он в плавках возле бассейна, на вершине пьедестала с медалью. Красавец! Так хочется назвать его своим мужчиной. Но где мне до него? Права мама: он – птица высокого полёта, а я – так… мышонок. 

Мне бы даже не думать ничего такого, не загадывать наперёд, а просто жить сегодняшним днём. И я, чтобы пощекотать себе нервы, спрашиваю: 

- А есть ещё фотографии? Хочу посмотреть, каким ты был раньше. 

- Легко. Иди сюда, Мышка, – тянет одной рукой к себе на колени, другой включает ноутбук. 

Несколько ловких движений – и на экране появляются кадры. Часть из них любительские, другие – явно профессиональные. 

- Это ты специально позировал? 

- Да. Открою тебе страшную тайну: я снимался в рекламе. 

- При твоих внешних данных ты наверняка пользовался бешенной популярностью, особенно у женщин. 

Улыбаюсь и прижимаюсь щекой к его груди. Не знаю, что будет завтра, но здесь и сейчас он – мой… И я счастлива. 

- Тут в другом дело – в имени. Когда-то я был известным спортсменом. Так что мне платили деньги не столько за внешность, сколько за то, что чемпион Николай Кузнецов выступал в форме определённой фирмы. И в фотосессиях в их продукции снимался, естественно. В целом, прибыльное дело, хоть и далёкое от настоящего спорта. Но я – младший сын в семье, не такой умный и удачливый, как мой старший брат. Я всегда боялся, что отец считает меня вторым сортом. Поэтому изо всех сил старался доказать ему, что я сам могу пробить себе дорогу в жизни, не брал у него деньги. В общем, амбиции в квадрате. 

- Он гордится тобой? 

- Какое там? Он гордится старшим сыном, а я – неудачник. И спортивная карьера у меня так глупо оборвалась, и в бизнес его идти отказался. Фитнес-клубы, по папиному мнению, – ерунда, баловство. Хотя деньги приносят неплохие. И людям от них польза – меньше сидят, больше двигаются, кровь гоняют, живут дольше. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ни за что не поверю, что тебя кто-то может считать неудачником! 

И правда, какая глупость! Столько спортивных наград, с нуля поднятый собственный бизнес. Алёна рассказывала мне, каких трудов им стоило раскрутиться. 

- Много ты, Мышка, в этой жизни понимаешь? Столько в ней несправедливости и дерьма… Ладно, не будем о грустном. 

Он продолжает листать фотографии, коротко рассказывает, где и когда они сделаны. На некоторых останавливается чуть дольше, другие быстро пролистывает. Это всё воспоминания, хорошие и не очень, но всё равно они – часть его жизни. А у меня даже фотографий за последнюю треть жизни нет. Будто и не жила вовсе… 

Глаз цепляется за дату, выбитую внизу в углу снимка. На нём Николай стоит на яхте с каким-то парнем. 

- Это я после травмы. Как раз очередной курс реабилитации закончил и начал понемногу тренироваться. Празднуем моё возвращение в спорт. Тогда я ещё не знал, что окончательно вернуться мне так и не удастся. Я ещё был полон надежд и уверенности в своих силах. Знатно мы тогда повеселились, – он улыбается, вспоминая, а я едва сдерживаю слёзы, прокручивая перед глазами картинки того страшного дня. 

Счастье порой сваливается на голову водопадом, сбивая с ног ураганом эмоций, и хочется кричать: «Остановись, мгновение, ты прекрасно!». А иногда оно собирается медленно по маленькой капле из радости, тепла, уюта, покоя и улыбок. И однажды вдруг понимаешь, что ты наполнена счастьем, чувствуешь, как оно попадает в кровь, несётся на всех парах к сердцу, заставляя его биться быстрее. Зажмуриваешься и молчишь, опасаясь расплескать его. Не зря говорят, что счастье любит тишину. 

В колонии, думала, что счастье – оказаться на воле. Просто идти по улице туда, куда хочу. Выбирать работу, которая нравится. Сама решать, что и когда мне делать. Смотреть телевизор, встречаться с подругами и мужчинами, ходить по магазинам, каждый вечер обсуждать с мамой события прошедшего дня. 

Но стоило оказаться за воротами, как вместо счастья меня парализовал страх. Сделать что-то не так, ошибиться, оступиться, попасть туда снова. Быть презираемой и отвергнутой, никому, кроме мамы, не нужной и никем не любимой. Он был не эфемерным и надуманным, а оказался вполне осязаемым и реальным. Сводил с ума, не давал трезво мыслить, сковывал движения и просто мешал жить. 

И вот теперь, лёжа в темноте и рассматривая украдкой своего мужчину, я думаю о том, как счастлива. Уже почти два месяца коллекционирую в копилке счастливые мгновения. Кто знает, сколько ещё отведено мне наслаждаться этой сказкой? 

Просыпаюсь, ощущая его во мне. Когда я остаюсь у него ночевать, Николай частенько будит меня таким образом. Глаза не открываю, полностью отдавая себя во власть своего мужчины и концентрируясь на ощущениях. 

- Мышонок, моя вкусная соблазнительница, – рвано обжигает шёпотом ухо. С трудом выравниваю дыхание и прихожу в себя от пережитого удовольствия. – Как от тебя оторваться? 

Николай завозит меня, в клуб к началу рабочего дня, а сам уезжает по делам. Расставаться с ним мне каждый раз всё труднее, но сказать ему об этом ни за что не решусь. 

В клубе о нас с ним шушукаются. Настя говорит, что на её памяти он ни с кем ещё так долго не встречался, как со мной. Но разве ж она знает, как босс проводит время за пределами клуба? Я даже не уверена, что сейчас он не встречается ни с кем, кроме меня. Может, я ему нужна только для секса? 

Каждый раз повторяю себе, что сказка про Золушку – всего лишь сказка. У меня уже был опыт отношений с парнем из богатой семьи. И чем всё закончилось? Он бросил меня в трудную минуту, его отец не захотел мне протянуть руку помощи, хотя это было в его силах. Хорошо помню слова моей несостоявшейся свекрови о том, что я – нищебродка, которая намеренно залетела, чтобы окрутить её мальчика и влезть в их семью. А теперь вдобавок к отсутствию денег я ещё и бывшая заключённая.