Шрифт:
Закладка:
- Рей, я...
- Послушай, Селена. Ты моя! Ты сама дала мне это право, выбрав меня в мужья! И да, я буду лезть, и буду решать! Не за спиной, не втихую, и никогда во вред тебе! - Я замерла, слушая нага, почему-то сейчас его слова не раздражали, а согревали словно теплым пледом в ветреную ночь. - Я не дам тебе больше так сжигать саму себя. Твоя бабушка права, как не стыдно это признавать. Два здоровых мужика, бойца с рабских арен, позволили хрупкой девочке загнать себя дальше всех разумных пределов, ради помощи самим себе! Я даже думать не хочу, как ты там собралась жить, прогнав пару.
- Рей, о барсе...
- Тише! Дай мне договорить, хорошо? - Снова перебил меня наг.- Дайгир дел наворотил, что теперь до конца жизни не разгребет. Но он твоя пара! И для тебя, в ком течет столько крови оборотней, что странно, что ты сама не имеешь звериной ипостаси, это все гораздо важнее, чем, если бы ты была человечкой или просто одаренной. Я не прошу, и тем более не требую, принять его и простить. Понимаю, что поверить ему и в возможное общее будущее для вас, после этих двух недель сложно. Но, Селена, две недели против пяти лет? Пяти лет, когда даже в бреду он звал тебя и просил дождаться, когда он вырвется к тебе или встретить его по ту сторону грани. Когда он раз за разом готов был умереть, но остаться верным своему "Лунному свету". Тогда, на побережье, он ведь обратно, в рабство, вернулся, только чтобы разыскивая его, не нашли тебя. Добровольно пошёл на это. Ради тебя. Да, он запомнил тебя другой, для него и запах был другим. Да, он не узнал тебя и его поведение сложно оправдать. Про нападение я вообще тактично промолчу. Но разве он не заслуживает хотя бы шанса на прощение? Я просто прошу вспомнить о том, что он пережил, помня о тебе, прежде, чем выносить ему окончательный приговор.
- Я думала ты мне сейчас в пример Марину и Тень приведёшь. - Постаралась улыбнуться, глядя на него.- Всегда и все с ней сравнивают.
- Марина Лангран, конечно, восхищает. И, скажу честно, не особенно-то вспоминают её подвиги на поле боя, к тому же более, чем скромные. Больше, и в основном с завистью, говорят о её семье, об отношении к мужьям. - Рей вдруг начал стараться опустить лицо, разговаривая со мной. - И я с большим уважением отношусь к твоей прабабушке. Но люблю я тебя, а не её. И ты совсем не новая Марина, ты другая. Ты Селена.
- А что за странная фраза про ритуалы, обряды и прочее? - Я уточнила непонятный мне момент.
- Утром, когда ты пришла ко мне с завтраком, я понял, что не могу сдержаться и вести себя так, как тебе бы хотелось. Ну, мне так показалось, после разговора в шатре. И я как можно быстрее ушел от тебя подальше - Наг тяжело вздохнул и посмотрел прямо на меня. - Я отказался от пищи из твоих рук. Как мне напомнил твой дядя, этот жест, является для нагов ритуальным и означает отказ от связи.
- Что? – Внутри, неожиданно для меня, всё сжалось и стало очень больно. - Отказ от связи? Со мной?
- Звёздочка, я даже и не помнил об этом! Иначе бы съел всё до последней крошки, ещё бы и руки облизал, чтоб наверняка. - Говорить наг стал, словно с набитым ртом, присмотревшись, я заметила набухшие под верхней губой мешки с жидким "следом".
- То есть, по незнанию, мы поучаствовали в ритуале, в результате которого, как минимум для нагов, мы не пара? - Уточнила у нага.
- Мне плевать на ритуалы. Твоему дяде я об этом уже сообщил. И тоже при свидетелях, - упрямо заявил Рей.
Я провела кончиками пальцев по набухшим мешкам. Я прекрасно знала, что это означает.
- Кусай! - Подставила шею под клыки нага.
- Ты только что пережила лихорадку...
- И переболею заново, если мой муж, сейчас же не исправит собственную ошибку! - Перебила его теперь уже я.
Рейгар недолго сомневался, а потом впился клыками в шею. А мне вдруг стало невыносимо жарко. Резкое и болезненное покалывание по коже. И яркое свечение дало понять, что моя лунная ипостась проявилась. И не только проявилась, но и с удовольствием вцепилась в шею нага в ответ.
Неожиданно в шатёр вбежала Лисан.
- Пока вы тут грызетесь, там вашего барса сейчас загрызут!- выкрикнули она.
Рейгар Изумрудный.
Я тяжело вздохнул, прижимаясь лбом к переносице Селены, и крепче прижимая её к себе. Понимал, что надо бежать, разбираться, что опять случилось, но давал себе ещё несколько мгновений этого настоящего наслаждения.
- Я всё ещё за то, чтобы сменить этого дурного кота на рыбок. Правда, рыбки лучше! - съязвил, выпуская жену из объятий. - Хотя этот котяра, пролезет, сожрёт всех рыбок, и опять поселится с нами.
- Ну, значит, будем считать, что он был голодным и не удержался! - ответила Селена на бегу.
Найти, где именно, пытаются загрызть барса, труда не составило. Вокруг площадки, облюбованной нагами под тренировки, столпились все свободные воины и дружно поддерживали соперника барса.
- Карел, вздрюч его! - эмоционально выкрикивал дядя Норд, видимо решивший уступить право воспитания этого супруга своей племянницы, приехавшему родственнику.
- Давай, вломи этому языкастому!- кричали наги.
- Батя, дави... - поддерживал отца Варес.
А вот один из дедушек Селены стоял молча, аккуратно подравнивая ногти кинжалом. Но вот взгляд, который он бросал на ристалище, был настолько красноречив, что оказаться на месте Дайгира я не захотел бы и в страшном сне.
Протолкнуться сквозь толпу болельщиков мы смогли с большим трудом и замерли у границы площадки. Огромный чёрно-бурый медведь, с клыками, мало что не с мою ладонь, гонял по ристалищу крупного, но все равно, сильно уступающего в размере и в массе, барса.
Кошак сейчас ничем не напоминал тот линяющий скелет, каким он был ещё на поляне отбора. Сейчас это был уверенный в себе, сильный и крепкий зверь. Шкура переливалась и лоснилась. Шерсть из тускло-серой стала искрящегося бело-стального цвета, с контрастными черными пятнами. Расширилась грудная клетка, выпрямились и потяжелели лапы, да и веса зверь значительно набрал. Правда выглядел он все ещё, больше поджарым и гибким, нежели массивным. Но как противник смотрелся достойно.
Барс пригибался к земле, отпрыгивал, наносил резкие и быстрые укусы, изматывая медведя. Медведь же четко контролировал и поле, и перемещения барса. И в очередной раз, стараясь укусить медведя за бок, барс нарвался на сильный удар лапой, откинувший его к границе площадки. Удар был встречен радостным рёвом толпы собравшихся.
Дайгира в лагере не любили, и скрывать этого никто не собирался. Его поведение, большинство сопровождающих Селену восприняло, как личное оскорбление. И если бы не брачный браслет, свернули бы ему голову уже по-тихому и сказали что это он сам, собственной желчью подавился.
- А что произошло? - спросил я у стоящего рядом парня из нагов.
- Да Варес с этим недоумком сцепились за обедом. - Ответил тот, не отрывая взгляда от дерущихся, и потому, не замечая Селену. - Варес ему и выдал, что если б он не был уверен, что сестра кинется в очередной раз лечить этого скота, то давно бы сделал из котика птичку, выломав ему все рёбра наружу. Ну, а этот разъерепенился, мол, ты знать меня не знаешь, и что произошло тоже, а зубами скрипишь так, что клыки скоро сотрешь. Младший вербер ему и ответил, что после тех помоев, которые он вылил, его и знать уже никто не хочет. И, кстати, прав! Ну, а этот вскочил и заявил, что от того, что сказал, он не отказывается. А тут Карел проходил, ну, за шкирку и сюда, ума добавлять. А так как человеком там и речи нет, кто кого раскатает, вот они зверями меряются.
