Шрифт:
Закладка:
Многие завидовали Пелопу, и со стороны могло показаться, что царь счастлив. Однако это было не так! С того дня, когда на него обрушились проклятия Миртила, любовь Пелопа к Гипподамии начала убывать и делалась с каждым годом все слабее и слабее. Через несколько лет он сам не мог поверить в то, что когда-то так безрассудно рисковал ради нее жизнью. Зато царь полюбил юную девушку Аксиоху, родившую ему сына Хрисиппа. Пелоп души в ней не чаял, но жениться на Аксиохе не мог — тогда бы ему пришлось отказаться от Писидийского царства (царство считалось приданным Гипподамии), а этого ему не хотелось. По требованию писатов, царь отослал Аксиоху из столицы, но ее сын воспитывался вместе со своими сводными братьями — близнецами Атреем и Фиестом. Царь перенес на Хрисиппа любовь, которую питал к его матери: был с ним неизменно ласков, дарил много подарков и всегда ставил в пример братьям. Все это очень не нравилось Атрею и Фиесту. А Гипподамия вообще терпеть не могла Хрисиппа. «Погодите, — твердила она сыновьям, — он еще и царство у вас уведет. Что будете делать, если отец объявит этого безродного подкидыша своим наследником?»
Вот какая жизнь была у Хрисиппа! Братья с ним не водились. Мачеха желала ему только зла. Приходилось ему самому выдумывать игры и играть в них одному. Когда он подрос, в Писе поселился фиванский царевич Лаий (сын Лабдака, внук Полидора, правнук Кадма), изгнанный из своей страны. Лаий был ровесником Атрею и Фиесту, но те не очень его жаловали — он ведь был безземельный бедняк и едва ли мог мечтать о своем собственном царстве. Что оставалось делать Лаию? Он считал, что в его положении поддержка могущественного писидийского царя очень даже не повредит. Чтобы заслужить любовь Пелопа он много времени проводил с Хрисиппом. Мальчик очень привязался к гостю, особенно после того, как тот обучил его управлению колесницей.
Как-то в Пису пришло известие, что тиринфский царь Сфенел организует большое состязание колесничих. Все желающие (а в их числе было немало царей и царевичей) могли принять в них участие и порадовать присутствующих своим искусством. Атрей и Фиест тотчас засобирались в путь. Они мечтали победить всех и взять первые призы. К тому же Сфенел не был им чужим — замужем за ним была их сестра Никиппа.
— Возьмите и меня с собой! — попросил Хрисипп.
— Вздор! — отвечали братья. — Ты и править как следует не умеешь. Только позориться с тобой!
Они уехали, а Хрисипп побежал к отцу и стал отпрашиваться на скачки. Пелопу не хотелось отпускать сына, однако Лаий поддержал мальчика и обещал присматривать за ним.
— Хорошо! — неохотно согласился царь. — Я доверюсь тебе, Лаий, но обещай не спускать с Хрисиппа глаз, а по окончании состязаний тотчас привези его обратно.
— Клянусь, — с улыбкой провозгласил Лаий. — Пусть на меня ополчатся все невзгоды, и я не найду счастья в своих детях, если, паче чаяния, я забудусь и не исполню обещания!
Клятва прозвучала очень торжественно, а ведь он хотел только пошутить! Пелоп успокоился и разрешил сыну отправиться в путь.
Скачки удались не славу! Все, кто прибыл на них из дальних концов Пелопоннеса не пожалели о затраченном времени. Но вскоре все состязания были забыты, и причиной тому стала неожиданная перемена в судьбе Лаия. Услыхав, что царевич гостит у Сфенела, в Тиринф приехали послы из Фив. От них присутствующие узнали о гибели царского дома Амфиона и об избрании Лаия новым фиванским царем. Вот это да! Лаий, на которого до этого многие даже внимания не обращали, вмиг превратился в правителя сильного и богатого царства!
Более всех новость ошеломила Атрея и Фиеста. «Как могло случиться, — спрашивали они друг друга, — что бездомный бродяга, из милости живший в нашем доме, сделался вдруг правителем Беотии?» От этих вопросов перешли они к грустным размышлениям о своей собственной судьбе.
— В нашем переменчивом мире нет ничего прочного, — мрачно заметил Фиест. — Возьмем хотя бы тебя и меня. Сейчас все подобострастно ищут нашей дружбы, потому что видят в нас будущих царей Писы. Но если отец провозгласит царем Хрисиппа, кто о нас вспомнит? Хорошо, коли братец позволит нам из милости жить в своем дворце!
— Ну уж нет! — возмутился Атрей. — Этого не должно случиться! Мы будем ничтожными приживалками, достойными своей судьбы, если позволим взять вверх Хрисиппу!
— Все это одни слова, — отозвался Фиест. — Ты не хуже меня знаешь, что вопрос о наследнике решен. Матушка не раз нам об этом говорила. Когда мальчишка подрастет и обзаведется друзьями, мы уже ничего не сможем изменить. Если хотим постоять за себя, надо делать это прямо сейчас!
— Так будем действовать! — сказал Атрей. Братья посмотрели друг на друга и каждый понял, о чем думает другой…
Атрей и Фиест поспешили к Лаию, затесались в толпу льстецов, которая образовалась уже вокруг нового царя и присоединили свой голос к хору похвал и комплиментов.
— Вы отправитесь со мной! — тотчас объявил Лаий. — Я ваш должник, и вы должны разделить мою радость.
Братья не возражали — ведь этого они и добивались!
— Хрисиппа мы тоже возьмем, — сказал Атрей. — Не бросать же его одного!
Тут Лаий вспомнил о своем обещании отвезти мальчика в Пису тотчас после окончания скачек. Но разве время думать о старых клятвах, после того как ты сделался царем? В тот же вечер сын Лабдака поспешно отбыл в свою столицу. Все три сына Пелопа поехали вместе с ним.
Ну и встреча ожидала их в Фивах! Горожане постарались не ударить в грязь лицом перед новым правителем. Танцы, игры и торжественные шествия продолжались несколько дней. Лаий был ужасно занят. Никогда он не думал, что быть царем такое хлопотливое занятие! Сотни новых лиц мелькали каждый день перед его глазами, где тут было уследить за всеми! О своих гостях он вспоминал только перед сном. «А где же Хрисипп?» — спросил он на третий или на четвертый день. Дворцовые слуги стали удивленно переглядываться. О мальчике забыли в общей праздничной суматохе, никто не знал, где он находится. Его старшие братья также удивленно пожимали плечами. Наконец выяснилось, что
