в основном последователей боевой специализации. Но нас обучают применять Благодать не только для разрушения, но и для исцеления. Я тоже боевик, но знаю несколько простых целебных заклинаний, которые могут помочь.

Ловинеску задумался, а его люди напряженно ждали решения. По лицу командира было видно, что прибегать к помощи одаренных он не хотел. Насколько я мог судить, дакийцы вообще не особо жаловали носителей Благодати.

— Это их главарь, — добавил я, стараясь склонить капитана на свою сторону. — Его называли Штефаном. Если разрешите попытаться вытащить его, потом сможете разговорить и выяснить все про австрийские автоматы. Обещаю, господин Ловинеску, хуже я не сделаю.

Бойцы в джипе выжидающе уставились на командира.

— Благодарю за предложение. Но я не вправе допускать гражданских…

— Мы уже приняли участие в боевых действиях! — парировал за меня Костя. — Не бойтесь, что Михаил его убьет. Если есть шанс, он сможет…

— Ладно! — сдался Ловинеску, хотя явно не был в восторге от своего решения, и взглянул на парней в джипе. — Ребят, вытащите боевика. Пусть аристократы им займутся.

“Ты что задумал?” — прозвучал в моей голове голос Денисова.

“Попытаюсь кое-что выяснить. На винтовки мне плевать, я должен понять, почему они искали Соколова”, — ответил я. — “Если их прислали за мной, у нас проблемы, и задание осложняется. Здесь я справлюсь сам. Найди Аню и помоги, если нужно. Наверняка она уже очнулась”.

Я оборвал ментальный канал и сосредоточился на Штефане, которого пограничники вытащили из джипа и аккуратно положили на траву.

— Фонарик? — Предложил один из них?

— Нет, мне не нужен свет. Благодарю.

Я провел руками вдоль груди команданте. Да уж, досталось мужику. Было удивительно, как его вообще довезли живым. Пять пулевых, из них три — в грудь, одно в голову, еще одно в руку. И мои “Косы” тоже прошлись… Штефан угасал, и угасал быстро. В моем распоряжении были секунды.

Я сконцентрировался и захватил целебный поток из источника. Сперва просто влил побольше чистой силы, чтобы не дать сердцу остановиться. Затем остановил кровь и заставил пули выйти. Кажется, на кого-то из бойцов это произвело впечатление — кто-то крепко выругался по-гречески.

— Ну, давай, Штеффи, — бормотал я, заставляя кровь снова бежать по артериям, заставляя ткани срастаться.

У меня не было задачи превратить его в огурчик, но НОАРДовец потеря столько крови, что восстанавливать пришлось не только “Живой водой”, но и добавлять чистую силу. Я отмерил немного Благодати и пустил ее в организм террориста.

Вот уж не думал, что буду тратить драгоценные ресурсы на лечение мудаков.

Давай, исцеляйся. Ты нужен мне живым. Точнее, твоя голова.

Убедившись, что Штефан не помрет, я приступил к истинной причине своего альтруизма. Пробил ментальную защиту и начал копаться у него в голове.

Какой-то частный дом, похожий на деревенский. Несколько человек в старой военной одежде готовят оружие. Нет, нужно раньше.

Большой город. Собор, колокольный звон и невыносимая жара. Полдень. Я — то есть Штефан проскальзывает на узкую, на которой и двое с трудом разойдутся улочку. Ныряет в спасительную прохладу темного подвала.

Женщина. С закрытым темной тканью лицом и бархатным голосом. Штефан отбрасывает ткань с ее лица и нежно прикасается к щеке. Шрам. Женщина обезображена, и ее все еще красивое и молодое лицо отталкивает. Но Штефана это не пугает. Он чувствует нежность и трепет.

— Я нашла способ заработать и подняться, — говорит женщина. — В Яме ходят слухи, что в Букурешт едет аристократ из Петрополя. За его голову платят золотом.

— Что за аристократ?

— Соколов. Молодой мужчина. Нико сказал, что этот Соколов представляет большую ценность для одного человека в Букуреште. Если мы его возьмем…

— Мало сведений.

— Взломаем базу билетов у железнодорожников. Вытащим фамилию. Я знаю одного парня, который сможет это сделать… Если он аристократ, наверняка поедет на экспрессе. Имперцы любят сорить деньгами…

Меня выбросило из разума Штефана, когда тот судорожно вздохнул и распахнул глаза. Я отстранился и повалился набок. Капитан Ловинеску лично помог мне подняться.

— Благодарю, господин…

— Репнин, — ответил я. — Михаил Репнин.

***

Отправиться в Фокшаны мы смогли только под утро. Обследование и зачистка поезда, помощь раненым, приведение пассажиров в чувство, оказание первой помощи… К середине ночи подтянулись “основные силы” — целая вереница автомобилей с бойцами, медиками, следаками. Ловинеску разрывался, а мы тактично ждали, пока о нас вспомнят.

Костя привел Аню в чувство. Слабая, едва державшаяся на ногах, девушка, казалось, исторгла не только завтрак, но и всю пищу, что принимала за последние три дня. Почти насильно мы с Денисовым довели ее до полевого лазарета, где помогали пассажиром, и усадить упрямую артефакторшу на кушетку доктора я смог только под угрозой вмешательства в ее разум.

Но хуже всего было то, что она сама пошла к Ловинеску и призналась, что тоже применяла Благодать. Это автоматически делало ее такой же узницей с непонятным статусом, как и мы.

— На кой хрен ты это сделала? — шепнул я перед тем, когда нас рассадили по разным машинам.

Она лишь пожала плечами.

— Так правильно.

Я заскрежетал зубами от негодования. Зла не было на эту девку! Мы с Денисовым хотя бы хорошо знали легенду и могли кое-как отбрехаться. Но присутствие Ани грозило пустить все коту под хвост.

Одна радость — автомобили пограничников не были оборудованы артефактами считывания Благодати, и я смог пообщаться с девчонкой ментально.

“Значит, у вас еще и имена фальшивые”, — с явной обидой сказала Аня. — “Раньше предупредить не мог?”

“Раньше не было угрозы, что ты нас сдашь. Мы на задании, Ань. Чем меньше народу в курсе, тем лучше. Но раз всех нас будут допрашивать, пришлось ввести тебя в курс дела”.

“И ты хочешь, чтобы я вас прикрыла”.

“Нет, блин, просто так язык развязался! Конечно”.

Аня ухмыльнулась в моей голове.

“И чем планируешь расплачиваться за эту услугу?”

“Чего ты хочешь?” — раздраженно спросил я. — “Цену обозначай сама”.

“Ну… С учетом того, что от меня сейчас во многом зависит судьба всего вашего задания…”

“Аня!”

“Ладно-ладно, не кипятись ты так. Не могу отказать себе в удовольствии немного поиздеваться. Я вам помогу. Тебе и Денисову. Скажу, что давно пересекались на балу, а потом встретились в поезде. Что была некрасивая любовная история. И что я решила помочь, когда в поезде запахло жареным. Но платить будешь только ты”.

“Хорошо. Цена?”

Аня помедлила с ответом.

“Юсупов”, — наконец сказала она. — “Все, что накопаешь на него, станет моим. Дай слово дворянина, что передашь мне всю информацию, которую добудешь на