– Я не скачу ни по каким койкам! – взвилась Полина. – И, если хочешь знать, у нас с Максом давно было не все гладко.

– Вы женаты год, о каком давно ты говоришь? – еще больше распалился он.

– За этот год много чего произошло, – шумно задышала Полина. – С Максом стало невозможно жить, ты не знаешь, что он делал. Он же следил за мной по минутам, он же…

– Это все меня не интересует, – снова перебил он ее. – Слушай внимательно, Поля. Отныне ты раздвигаешь свои красивые ноги исключительно для Макса. Если я узнаю, что в тебе побывал кто-то еще, откручу тебе голову. И я не шучу. Возьму тебя за подбородок и крутану…

Он сказал это с таким видом, что она невольно поверила. Показательно крутанул запястьем, как бы демонстрируя, что с ней сделает.

– Ты совсем больной? – пискнула она, находясь в полнейшем шоке.

Виталик на ее слова не обратил никакого внимания.

Чуть помолчал, буравя ее взглядом. И заговорил решительным голосом:

– Ладно, гульнула один раз, бывает. Спишу эту дурость на твой юный возраст. Макс как-то переживет. Но больше ты гулять не будешь, ясно? Родишь моему брату детей, станешь хорошей женой.

Полине показалось, будто она попала в какой-то другой мир, где мнение женщины вообще никого не интересует. Виталика оно не интересовало явно.

– Мы разводимся! – выкрикнула она ему в лицо.

– Вы не разводитесь, – заявил он с пренебрежительной ухмылкой. – Вы миритесь, причем в срочном порядке. Так и быть, про твои приключения в Краснодаре я ему не скажу, не хочу, чтобы у него совсем снесло кукушку. Но ты возвращаешься со мной. Я привезу тебя к мужу, и ты будешь просить у него прощения. Искренне просить, хорошо, так, чтобы он поверил…

– Я не буду, – Полина замотала головой. – Я никуда не поеду!

– Еще как поедешь, если надо будет, и на колени встанешь перед мужем. Вы помиритесь, и ты сделаешь все, чтобы наладить отношения. Потом еще меня поблагодаришь за то, что не дал совершить несусветную дурость.

От такой перспективы Полину затрясло.

– Ты не можешь меня заставлять! Я не буду просить у него прощения, и мириться не буду…

Если раньше Полине казалось, что Виталик выглядит грозным, то это она, похоже, по-настоящему грозным его ни разу не видела.

Теперь он предстал перед ней таким.

Его лицо превратилось в грубую маску, в глазах заплескалось плохо скрываемое желание ее придушить.

Казалось, она злила его одним фактом существования.

Она даже икнула от страха, рассмотрев наконец, с кем тут пыталась спорить и кому доказывать свои права.

Он же животное! В триста раз хуже брата.

– Полина, я тебе не Макс, – начал он с плохо скрываемой злостью в голосе. – Мне нет резона тебя жалеть, беречь. Тресну по шее один раз, тут же поумнеешь… Быстро в машину!

С этими словами он открыл заднюю дверь.

Потом схватил ее за шею и запихал внутрь.

Глава 27. Главные слова

День начался отвратительно и продолжился так же.

У Максима слова с делом не расходились. Сказал, что приберет, и пошел выполнять.

Но как же это оказалось сложно…

Нет, его напрягала отнюдь не уборка сама по себе. Он легко справился с грязным бельем, пропылесосил каждый угол, вытер пыль. Физическая работа не представляла для него сложности.

Однако хождение из комнаты в комнату теперь для Максима было сродни блужданию по минному полю, причем без саперного снаряжения.

Вот ваза, в которую Полина ставила цветы, вот ее книжка, а вот кофточка, которую он не заметил, когда складывал ее чемоданы.

В доме осталось огромное количество ее вещей. Максим не знал, как умудрился пропустить это, когда собирал для нее чемоданы. Впрочем, если учесть, в каком он тогда был невменяемом состоянии, это неудивительно.

Он ничего вокруг не видел, когда в ту роковую ночь пихал в чемоданы ее вещи.

Зато теперь он видел все ясно и четко.

А также понимал, что ничего уже не будет как раньше.

Прикасаться к ее вещам было больно.

А еще больнее осознавать, что его любимая, драгоценная Поля больше не хочет с ним даже видеться.

Она не дала ему ни единого шанса, закрылась от него.

Предпочла ему другого…

А теперь вообще решила, что будет одна.

Это как насмешка – лучше ни с кем, чем с тобой.

Как так может быть, что один человек любит, а другой нет?

Максим очень сильно ее любил. Это чувство жило в нем давно, оно было сродни дыханию – ты просто делаешь это, чтобы жить. Просто любишь, потому что по-другому не можешь. Он думал, что жена любит его так же.

Но нет. Ее чувство и близко не было таким глубоким, как его.

Иначе она была бы рядом.

Иначе она уже давно вышла бы на контакт, по-человечески с ним поговорила, приняла его условия, вернулась. Ведь он не требовал от нее ничего невозможного.

Максим готов отдать все, что у него было, лишь бы вернуться в прошлое. Как-то по-другому выстроить с ней отношения, чтобы жене не хотелось смотреть ни на какое лево. Чтобы она продолжала любить его как раньше.

Но гребаную фантастическую машину времени все никак не изобретут.

Максим не знал, что должен был сказать или сделать, чтобы Полина к нему вернулась.

Это убивало его, душило. И ведь никуда не денешься от этого мерзкого чувства потери.

От осознания собственного бессилия ему хотелось выть.

Максим очень постарался отключить голову, сосредоточился на механических действиях. Все продолжал ходить по комнатам, вытирать пыль, раскладывать по местам вещи.

Однако к концу дня тоска одолела его окончательно.

Он больше физически не мог оставаться в доме, который теперь напоминал склеп его семейной жизни.

После того как рабочие вставили в кухонное окно новое стекло, он решил немного проветриться.

Наскоро выкупавшись, Максим схватил ключи от машины.

Замер в прихожей, решая, куда ехать.

Как и в многие вечера до этого, безумно захотелось рвануть к Полине. Но чего он этим добьется? Опять будет как последний дурак стоять возле машины у ее дома, в надежде, что именно сегодня она к нему выйдет?

Но она не выйдет.

Сколько это будет длиться? Так невыносимо. К тому же он обещал себе, что больше так делать не будет.

В результате Максим поехал в супермаркет.

Купил еды, как и просил Виталик. Зачем-то даже прихватил любимый салат Полины, с курицей и ананасами, как будто кто-то ему подсказал: «Бери!». Хотя он понимал, что, скорее всего, выбросит контейнер. Он также купил немного посуды на первое время, чтобы было из чего есть.

Поездка помогла хоть немного остудить голову.

Вернулся домой, разложил продукты. В очередной раз проверил камеры, установленные у дома Полины.

Выругался.

Какой-то урод разбил фонарь у ее дома. Теперь двор погружен во тьму и непонятно, на что реагируют камеры. То ли кошка пробежит мимо, то ли человек? Ладно, есть ведь еще наружка.

В этот момент Максим услышал, как к дому подъехала какая-то машина.

Он не выглянул в окно, чтобы проверить, кто приехал, потому что ему было все равно.

Вскоре в прихожей раздался голос брата:

– Макс, встречай гостей.

Его аж перекосило от такой перспективы. Никаких гостей он в своем доме видеть не хотел. Не сегодня. Не в ближайшие месяцы.

Кое-как подавив желание всех послать, Максим вышел в гостиную, что соседствовала с прихожей, и увидел, как брат пропустил в комнату…

– Полина? – он не поверил своим глазам.

«А наружку-то я поставил хреновую…» – тут же подумал он.

Вот она, драгоценная, стоит перед ним, взгляд поднять боится. Вся какая-то встрепанная, глаза немного опухшие, будто плакала.

– Что случилось? – спросил он сдавленным голосом.

Тут заговорил Виталик:

– Возвращаюсь к тебе, вижу, идет по дороге твоя красота. Дай, думаю, подвезу. Полина хочет тебе что-то сказать. Правда, Полина?

Тут она подняла голову. Посмотрела сначала на Виталика, а потом наконец на Максима.

Взгляд затравленный. Почему?

– Говори, Поль, не стесняйся, – кивнул ей