— Ну это дело ваше, — директорша надела очки, давая понять, что разговор закончен.

А мы собрали недопроверенные тетрадки в портфели и гуськом вышли из школы по подземному коридору.

— Паспорт-то не забыла? — спросил я у неё.

— С самого утра в сумку положила, — показала она мне этот документ. — А ты?

— Аналогично, — вытащил я серпастую книжечку из нагрудного кармана. — Фамилию менять будешь?

— Обязательно, — твёрдо ответила она, — что это за семья с разными фамилиями.

— Детей сколько заводить будем? — продолжил диалог я.

— Двоих, — ответила, подумав, она, — мальчика и девочку. Но не сразу.

— Буэно (хорошо), — отозвался я, — даже эспутендо (замечательно).

— Сабиа э те иба а густа (я знала, что тебе понравится), — выдала она такую сложную фразу, что я долго соображал, что это… но сообразил.

— А говорила, что тебя плохо испанскому научили, — только и смог ответить я.

— Еще два десятка расхожих фраз помню и всё, — сказала она, — а мы, кажется, пришли.

Да, это был он самый, отдел записи актов гражданского состояния Заводского района города Новокалининска о чём гордо сообщала чёрная доска с золотыми буквами рядом с дверью. А внутри была, как вы наверно уже и сами догадались, длинная очередь — родовое проклятие социалистического образа жизни.

— Кто последний? — сразу же спросил я и занял очередь за семейной, судя по возрасту, парой.

— Тут, похоже, почти все разводиться пришли, — сказала мне на ухо Софья, растерянно обозревая людское скопление.

— Да не, — ответил я, — вон те граждане свидетельство о смерти выправляют (и я показал направо), а эти скорее всего ребёнка регистрируют (и я ткнул налево), так что разводящихся не особо много…

И тут я увидел знакомые лица в самом начале этой очереди — это была моя бывшая подруга Мариночка под руку с каким-то мутным гражданином неопределённого возраста.

— Так, — загородил я тот угол от Сони, — ты не хочешь за мороженкой прогуляться? Тут всё равно битый час ещё ждать.

— Не особенно, — внимательно посмотрела она на меня, — случилось что-нибудь, Антоша?

— Случилось… возле самой двери моя продавщица стоит.

Она осторожно выглянула из-за моего плеча, но по-моему ничего не увидела.

— И что такого плохого в этом?

— А то, что только вот сцен ревности мне… нам то есть сейчас не хватало.

— Так может тогда ты прогуляешься за мороженым? — резонно возразила она, — меня-то она всё равно в лицо не знает, а я её — так что никаких сцен в этом случае не возникнет.

— А ведь и верно, — решил я, — тогда я за мороженым, заодно журнальчик какой-нибудь прикуплю.

— Крокодил, — попросила она, — мне картинки из него нравятся. И раньше, чем через полчаса не подходи.

А на дворе тем временем стояло бабье лето, плюс пятнадцать и жёлто-красные от опавших листьев газоны. Ближайший киоск с мороженым тут был на углу Октября и Пионерской, там же недалеко и газеты продавали. Туда я и направился неспешным шагом, размышляя по пути о превратностях бытия…

Уткнулся носом в киоск и некстати вспомнил, что Марина же именно этот товар и продавала… настроение у меня окончательно испортилось, не предвещая ничего хорошего от сегодняшнего вечера. Но я взял себя в руки и отдал сорок четыре копейки за два брикета Ленинградского. А Крокодила к сожалению в соседнем киоске не оказалось.

— Разобрали, — развела руками продавщица, — возьмите вот Пшекруй, там тоже юмор есть.

Юмор на польском, подумал я, это чересчур и попросил вместо Пшекруя тоже польский, но под названием Урода, красота то есть в переводе. Обошлось мне это аж в восемьдесят копеек. Потом посмотрел на часы — в загс рановато ещё было, поэтому я прогулялся вдоль Пионерской и в соседнем гастрономе прикупил торт «Прага» и бутылку Советского полусладкого шампанского… хорошо, что я пакет с собой прихватил, туда всё это аккуратно и поместилось.

А ещё по соседству стоял овощной магазин под завлекательным названием «Дары природы», я и туда заглянул на всякий случай. И не прогадал — отстояв совсем маленькую очередь, ухватил ещё и кило апельсинов с наклейками «Maroc». Подумал при этом — в том же Египте этих апельсинов, как у нас яблок в августе, стоят они при этом копейки. В Сирии, во Вьетнаме, на Кубе их тоже полно, всё это дружественные страны, почему не обеспечить Союз полезными фруктами, всё равно же туда оружие эшелонами гоним… так нет, давись тут в очередях.

А тут настало время возвращаться в загс — предварительно заглянул в окно, не увидел в очереди ни Марины, ни её спутника и смело зашёл внутрь.

— Ну как ты тут, дорогая? — спросил я у Софьи, — не скучала?

— Было немного, — призналась она, — поначалу, но потом здесь скандал начался и скука сама собой развеялась.

— А что за скандал? — поинтересовался я.

— Да твоя Марина разругалась со своим хахалем прямо на пороге. Что-то они не поделили там и ушли, так ничего и не зарегистрировали по-моему… порознь ушли…

— Бывает, — философски заметил я, — надеюсь, что мы с тобой дойдем до регистраторов без проблем.

— Я тоже на это надеюсь, — спокойно ответила она, — Крокодил-то прикупил?

— Крокодила, извини, не осталось, я тебе вместо него модный журнальчик взял, — и я протянул ей Уроду.

— Ого, — сказала она, полистав её, — да тут сплошная порнография.

А там и правда попадались картинки довольно фривольного содержания.

— Не-не-не, — тут же возразил я, — никакой порнографии, одна сплошная эротика. Знаешь, в чём отличие?

— Догадываюсь, — улыбнулась она, — а вот от такой шляпки я бы не отказалась, — перешла она к разделу мод и дизайна.

Мы только успели доесть мороженое, как наша очередь подошла — вошли друг за другом внутрь комнаты, где за столом сидела тётка самого что ни на есть унылого советского толка со сжатыми в куриную гузку губами.

— Вы сочетаться или разводиться? — спросила она самым сварливым голосом, который только можно придумать.

— Сочетаться, — ответил за нас обоих я. — Разводиться это попозже, если не сложится.

— Давайте паспорта, — продолжила она, — и пишите заявления.

Мы сделали требуемое, она подслеповато изучила наши каракули, шлёпнула на них штампик и выдала нам набор бумажек.

— Регистрация у вас будет через месяц, 6 ноября. Здесь будете регистрироваться или во дворце?

Я знал, что это за дворец — бывшая станция детской железной дороги под названием «Счастливая» шикарная сталинская архитектура. Детскую дорогу упразднили после войны, а вот вокзал пригодился.

— Во дворце, конечно, — сказал я.

— Тогда в 14–00 во Дворце если не передумаете, вот с этим документом, — и она указала на первую бумажку.

— А если