его четвертные приказы (исключая 1672–1683 годы, когда это делал сам Стрелецкий приказ). Он же участвовал, вместе с Земским приказом, в организации полицейской службы в Москве (охрана порядка и спокойствия, подавление «мятежей» и др.).

Пушкарский приказ ведал производством артиллерии, пороха, имел в своем подчинении Пушечный двор, мастеров литейного и зелейного (порохового) дела, пушкарей и затинщиков (они обслуживали затинные пищали, расположенные на крепостных стенах, за тынами), кузнецов и плотников. В Оружейной палате изготовляли ручное огнестрельное, холодное оружие.

Как видим, единства в распределении дел между приказами не существовало. Вся эта громоздкая махина с трудом поддавалась контролю верховной власти. Выход она искала в организации приказов, поставленных над всеми другими приказами: Счетного, Тайного, Челобитенного; в передаче управления рядом приказов (например, Посольского и соединенными с ним учреждениями и т. д.) в руки одного начальника, обычно боярина.

Во главе приказов стояли судьи («начальные люди») из числа думных, московских чинов и дьяков. Кроме того, служили в них рядовые дьяки, подьячие, приставы (исполнявшие полицейские обязанности), сторожа. Наиболее важные приказы — Посольский, Разряд, Поместный — обычно возглавляли думные дьяки, Лишь в последней трети столетия во главе внешнеполитического ведомства назначали бояр: А. Л. Ордина-Нащокина, А. С. Матвеева, князя В. В. Голицына.

Как правило, боярин или окольничий стояли во главе более крупных и важных приказов; в других сидели судьями думные дворяне или лица из недумных чинов — стольники, дворяне московские. Финансовыми приказами ведали дьяки.

Печать Кормового дворца.

При рассмотрении дел в приказах бесспорные решались единолично судьей или дьяком. По спорным делам проводили обсуждение и выносили коллективное решение судей и дьяков. По наиболее запутанным, важным вопросам обращались к царю и Боярской думе, которые выносили окончательный вердикт.

Судьями s приказах сидели, как уже говорилось, выходцы из класса феодалов, бояр и дворян московского чина. В дьяки, помимо детей московских и провинциальных дворян, принимали отпрысков лиц духовного звания и купеческого сословия. Некоторые выходцы из торговых людей дослуживались до высокого положения в приказной иерархии: Назарий и Аникей Чистые, Аверкий Кириллов, Кузьма Борин, служившие в Приказе Большого дворца; Григорий Панкратьев, Алмаз Иванов и другие — по ведомству Казенного двора, Посольского приказа.

Обычно карьера дьяков начиналась с работы в приказных подьячих, подчас весьма длительной. Некоторые из них становились руководителями, дипломатами, например, выдающиеся деятели внешнеполитической службы второй половины столетия Прокофий Богданович Возницын и Емельян Иванович Украинцев. Они вели важные переговоры с иностранными представителями, заключали от имени России трактаты, мирные договоры.

Подьячие делились на старых и молодых. Первые ведали отделами («столами») в приказах — по признаку функциональному (например, денежный стол и др.) или территориальному (столы Белгородский, Севский и другие в Разряде; столы по группам городов в четвертях). Молодые помогали старым; переписывали, например, черновики документов, составленных старыми подьячими. Дьяки и подьячие накапливали и передавали преемникам административный опыт, навыки управления; среди них встречались весьма способные и даровитые, талантливые и образованные люди. Одним из них, Алмазом (Ерофеем) Ивановым, возглавлявшим в 1653–1667 годах Посольский приказ, восхищался голштинский посол Адам Олеарий, образованнейший человек: «Алмаз Иванович в молодости своей побывал в Персии и Турции и в короткое время так изучил языки этих стран, что теперь может говорить с людьми этих наций без переводчика».

Многие дьяки и подьячие сделали немаловажный вклад в развитие научной и технической мысли: они составляли географические описания и карты, им принадлежат исторические, публицистические, литературные сочинения. Язык многих приказных документов, посольских отчетов поражает красочностью описаний, живыми разговорными оборотами, интонациями.

Темные стороны приказного строя — неразбериха и чересполосица в компетенции, мелочная опека сверху и столь же мелочное давление самих приказов на местные органы управления, знаменитая московская волокита и взяточничество — вызывали нарекания подданных, нередко поднимавших восстания, направленные, среди прочего, и против приказных злоупотреблений. Верховная власть принимала кое-какие меры для упорядочения работы бюрократической махины При царе Михаиле боярину князю И. Б. Черкасскому поручили управление приказами Большой казны, Аптекарским, Стрелецким и Иноземским. Когда он умер, а это случилось в начале 40-х годов, место первенствующего лица в правительстве занял боярин Ф. И. Шереметев, ему дали те же приказы да еще прибавили Новую четь (четверть). При царе Алексее все эти приказы перешли в ведение боярина Б. И. Морозова. Впоследствии, при царях Алексее и его сыновьях Федоре, Петре I, подобную же роль в делах управления поочередно играли бояре И. Д. и И. М. Милославские, князь В. В. Голицын и Л. К. Нарышкин.

В последней четверти столетия стало почти обычаем объединять приказы в группы. Одну из них составляли Посольский, Новгородский, Владимирский, Галицкий, Устюжский, Малороссийский, Великия России и Смоленский. В другую входили Большой приход, Большая казна и Новая четь. В третью — Костромская четь и Стрелецкий. В четвертую — Пушкарский и Рейтарский. Это были опыты, попытки какого-то не очень удачного упрощения громоздкой приказной машины. Они подготовили реформу центрального управления, проведенную при Петре.

Печать Шенкурской съезжей избы.

Местное управление

Основной территориально-административной единицей был уезд. Его формирование восходит к временам окончания феодальной раздробленности, когда в единое государство включались отдельные княжества и их уделы. Из них и выросли уезды, различавшиеся и размерами и численностью населения. Они делились на стань! и волости; последние в одних уездах были равнозначны друг другу, в других волости были частью станов. Особое деление сохранил Новгородский уезд, огромный по размерам: он состоял из пятин — Шелонской, Деревской, Бежецкой, Водской, Обонежской; каждая из них делилась на две половины; в пятинах имелись более мелкие — погосты. Соседние Псковский и Новоторжский уезды делились на губы. А в северных поморских уездах царила полная пестрота: одни делились на погосты, другие — на волости, третьи — на станы и волости, четвертые — на погосты и волости и т. д. Сибирские уезды состояли из слобод и ясачных волостей.

Еще за полстолетие до Смуты на местах, в уездах вместо наместников и волостелей появились земские избы во главе с земскими