— Боюсь, следом за зданием из-под контроля вышел целый город, — бросает Марк. Он спокоен — тоже устал. — Что там нам обещали? Апокалипсис и пришествие нового бога? Кажется, началось.

Я согласна. Началось. Только что мы можем противопоставить этому, вот вопрос, если все службы города зависят от «ЭйчЭс». У меня есть ответ. Ничего.

Глава 10 Марк

Город умер. Буквально. Отключились все системы жизнеобеспечения: электричество, водопровод, отопление, и что самое страшное — сеть. Она, как кровь, отвечающая за сообщение всех жизненно важных органов. Перестали сообщаться все возможные службы: службы доставки, отделы обслуживания. Люди оказались перед лицом новой правды, оказавшейся горше марокканского кофе, — они зависят от города, зависят от всеми ненавидимой «ЭйчЭс». Добро пожаловать в мой мир, вашу мать! Злючка-колючка молча шагала рядом, прижимая к груди свой бесполезный ноутбук. Теперь уже бесполезный. Что ты можешь, Лин Райго без доступа к сети? Кто ты? Запутавшаяся девочка без навыков общения, пугливая и растерянная. Собирательный образ человека нового времени. Ха!

Над головой промчался полицейский дрон, мигая красными и синими огнями, через громкоговоритель сообщая о введении чрезвычайного положения и рекомендации немедленно покинуть улицы. Хорошо хоть об эвакуации пока ничего не говорят. Как же далеко до Гудрон-тауна! Колючка молчит и шагает рядом. Лучше не попадаться под камеры дронов, иначе можно получить успокаивающий разряд, а с меня на сегодня довольно. Сколько сейчас времени? Часа два после полуночи. Довольно на вчера, а сегодня можно, пожалуй, огрести ещё, но лучше не надо.

— Далеко? — у неё такой грубый голос. Интересно, она биологически женщина, или стала таковой хирургически-пластическим путём? Я бы дал пятьдесят на пятьдесят. Но касаться её у меня желания не возникает. Зеленоволосое чудо из глубин сети. Почти Ктулху.

— Ещё пару кварталов, — я и сам бы хотел уже прилечь, но в пределах бетонных кварталов нам не никто не сдаст жильё без подтверждения личности и лояльности к системе. А для неё я сейчас не личность, и даже не её тень. Хотя система сейчас в коме, а я её пережил. Вот как! Даже смешно. Чудо снова замолкает и шагает рядом, как заведённое.

Мимо проносятся чьи-то тени. Кажется, кто-то решил не дожидаться, пока восстановят систему жизнеобеспечения города, и вышел на улицы. Сделал точно то, чего не следовало в новых обстоятельствах. Над головой проносится дрон. Мы с Колючкой замираем рядом с витриной, и он не замечает нас, зато проносится за убегающими вдоль улицы. Я слышу топот ног и сирену. Очень громко. Слишком громко.

— Марк! — навстречу нам выступает едва заметная в полумраке фигура. Пончик!

— Ты что здесь делаешь?

— Я решил встретить вас, мне кажется, на улице небезопасно.

— С чего ты взял? — усмехаюсь я. Мне уже всё равно, если честно.

— Объявлено чрезвычайное положение, — Пончик включает портативный фонарик и освещает нам дорогу. Тротуар завален мусором. Разве роботы уборщики прекратили работу?

— Системы клининга выбило ещё вчера, — подтверждает Пончик мои подозрения, — сейчас надо быть внимательным. На некоторых улицах мусорные контейнеры стоят прямо на тротуарах.

Что ж, я бреду следом за роботом. Он предупредительно подхватывает меня за плечо, когда я спотыкаюсь о навалы мусора. Колючка с нами. Она молчит, её глаза расширены от того, что она видит, словно бы она никогда не выходила из своей конуры за свои... сколько ей? В досье я читал, что она с тридцать девятого года новой эры. Значит... значит... я понимаю, что простые вычисления мне не даются. Но вот, опять. И снова не вовремя.

— Пончик...

— Да, Марк?

— Дай мне минутку... — надо отдохнуть, я склоняюсь подойти ближе к витрине, но сим тянет меня вперёд.

— Нельзя останавливаться, Марк. Я слышу сирену. На улицах объявили красный уровень. Нам не следует попадаться.

Он слышит сирену? Почему я её не слышу? Потому что в ушах шумит кровь, и тротуар под ногами раскачивается, как море. Там я, кстати, ни разу не был. А хотел. Мы с Машкой планировали отпуск, но потом как-то всё пошло наперекосяк.

— Пончик...

— Я всё понимаю, Марк, — фонарик мечется перед глазами, — у вас были не лёгкие двадцать семь часов.

Не то слово.

— Позвольте... — фонарик замирает в руках у Колючки, а тротуар, наконец, останавливается. — Идёмте.

Пончик накидывает мою руку себе на плечо. Я вспоминаю, что ничего не ел за день кроме стакана воды и таблетки. Хотя, в больнице был завтрак. Это, наверное, скверно. Скверно... Забавное слово. Оно застревает в зубах, как карамель. Скверно...

— Марк? — чего он хочет? Я уже почти выключаюсь.

— Что?

— Говорите со мной, хорошо?

— О чём? — язык такой тяжёлый и неповоротливый.

— О чём угодно, я хочу вас слышать.

— Ты, как моя бывшая, — даже смешно. Она тоже хотела меня слышать. Слушать. Постоянно.

— Мы почти пришли... — я слышу смутно. Наверное, потому что засыпаю. Было бы неплохо.

— Это похоже на публичный дом, — слышу я голос Колючки.

— Здесь сдаются комнаты, а это то, что нам нужно, — о, Пончик. Он всегда спокоен. Люблю его за это. Можно любить сима? В публичном доме? Боже упаси... Не этого... и не так...

— Мы только проведём здесь остаток ночи, — я чувствую запах духов и выпечки. Проститутки знатно пекут. Кажется, это бред. Вселенная в последний раз полетела мне навстречу, и я падаю на что-то восхитительно мягкое. На нём можно отключиться, что моё сознание сразу и реализует.

— Я не могу пробиться, — слышу сквозь свой бред. Так не хочется расставаться со сном, но дело уже сделано — я проснулся.

— Не ко всем доменам восстановили доступ, — соглашается Пончик. О, он тоже здесь. Почему? Я вспоминаю, что вчера, вернее, уже сегодня он встретил нас где-то на улицах и привёл сюда. Только куда, сюда? Где мы? Приходится открыть глаза. Надо мной — старомодный полупрозрачный балдахин. Я в кровати. Ого! Давно не было такой роскоши. Такие, пожалуй, только в борделях и остались. Откуда я знаю, что мы там? Он говорил что-то вчера. Вернее перед тем, как я заснул.

— Пончик? — отчего во