что по возвращении мне надо пробивать разрешение на поездку в Голливуд. Это сильно меняет мои планы, так как надо заняться делами ТО, но не судьба. Придётся опять работать по пятнадцать часов, так как необходимо решить назревшие проблемы в более короткие сроки. А я, вообще-то, жениться собрался.

* * *

Знаете, в прежней жизни я был далёк от политики. Но весь набор стереотипов, особенно, что «англичанка гадит», мне известен. Поэтому не ждал от посещения острова ничего хорошего. Тем не менее, публика встретила наш фильм весьма дружелюбно, что стало самым настоящим откровением. Показ начался неделю назад, и уже можно было подводить первые итоги. Кинотеатры пока не штурмовали, но ажиотаж нарастал. И сама презентация в недавно открывшемся после ремонта «Одеоне», намекала на режим наибольшего благоприятствования со стороны местных властей. То есть никто не собирался зажимать советский фильм о событиях на Восточном фронте.

Сама премьера была больше похожа на светскую вечеринку. Понятно, что особы королевских кровей кинотеатр не посетили, но знаковых фигур хватало. Всё-таки ди Лаурентис человек в Европе известный, плюс играла свою роль личность Демонжо. Поэтому местный бомонд, скорее всего, ассоциирует фильм с неким совместным проектом, где СССР был просто местом съёмок. Тем приятнее было увидеть удивление и даже некую растерянность на многих лицах, когда закончился показ.

Особенно это касалось моей скромной персоны, которую сначала игнорировали. Перед началом премьеры состоялась небольшая презентация, где участвовала наша делегации и Дино. Народ больше слушал и периодически хлопал продюсеру, ещё пялился на Терентьеву.

До начала показа ко мне подошёл лохматый мужик с круглым лицом и долго тряс мою руку. Затем он спросил, можно ли поговорить с Клушанцевым. Чего же нельзя? Пришлось звать Павла Владимировича и выступать в роли переводчика. Он, как человек старой школы неплохо владел французским и чуть хуже немецким языками. Но это не важно. К несказанному удивлению, узнаю, что лохматый бородач не кто иной, как Стэнли Кубрик. Оказывается, великий режиссёр немного знаком с моим творчеством, так как видел «Брак по расчёту» на фестивале. Только фигура нашего мастера трюков прельщала его гораздо больше. В общем, два мэтра договорились пообщаться после просмотра.

А вот на фуршете, после того как в специальном банкетном зале остались приглашённые господа, ситуация в корне изменилась.

Кубрик подошёл к нам первым и опять пожал мою руку. Только теперь в его глазах появилось, что-то иное. Уважение, наверное. Пока народ, обмениваясь впечатлениями, потянулся к бару, мне опять пришлось поработать переводчиком. Только в этот раз Клушанцеву адресовалась только половина вопросов. Минут через пять к нам присоединилась парочка журналистов.

Ещё бы они пропустили возможность послушать разговор таких интересных людей. «Космическая одиссея 2001 года» недавно вышла на экраны и имела просто ошеломляющий успех. Стэнли сейчас мегазвезда, и это без учёта «Спартака» и «Лолиты». Понятно, что акулы пера были удивлены, когда популярнейший режиссёр просит непонятного советского товарища, коим для них является Клушанцев, обязательно уделить время и посмотреть его фильм. А затем эмоционально восхищается нашей работой. Приятно, чёрт возьми! Надо будет сходить на показ, тем более что американец хочет продолжить общение.

А вот человека, который вклинился в нашу беседу, как атомоход «Ленин» в арктические льды, не узнать было невозможно. Массивный нос, лысина и выпирающая нижняя губа. У меня такое ощущение, что он не менялся внешне лет тридцать, а то и больше. Кубрик недовольно посмотрел на подошедшего, но того это не смутило.

— Мистер, Мещерский, — произнёс гость размеренным и спокойным тоном, — Вы понимаете, что ваш фильм не имеет никакого отношения к кинематографу? Это комикс, набор кадров с красивыми спецэффектами, немного провокация, демонстративные кровавые сцены, но всё это не кино. Тем удивительнее видеть такое в исполнении советской режиссёрской школы.

— Абсолютно с вами согласен, мистер Хичкок, — отвечая в похожей манере, вызывая улыбки у Кубрика и журналистов, — Это не кино, а новое направление киноискусства в целом. В своё время «Броненосец „Потёмкин“» вызвал похожий эффект, оказав колоссальное влияние на мировой кинематограф. Думаю, что Сергей Эйзенштейна тоже ругали за избыточный реализм и откровенное насилие. А уж сцена с коляской просто потрясла воображение тогдашней публики.

— А вы не умрёте от скромности, — произнёс мэтр и рассмеялся, в чём был поддержан окружающими.

Тем временем наша группа увеличилась и превратилась в небольшую толпу. Первым к нам нырнул ди Лаурентис, за которым поспешили ещё несколько журналистов. Далее подтянулась другая публика.

— Если серьёзно, то зрители совершенно разные. Я работаю на публику, которой нужно зрелище и как можно более красочное. Но в чём-то соглашусь с вами. Есть опасения, что со временем режиссёры могут увлечься спецэффектами и сам сюжет отойдёт на второй план. Естественно, что детективы, любовные драмы, комедии, мистика, нуар и авторское кино останутся навсегда. И скажу без ложной скромности, что мы задали планку, которую придётся поддерживать другим кинематографистам. Хорошо это или плохо — покажет время. Только коммерческое кино в жанре экшена в любом антураже, более не будет прежним. Вернее, это касается масштабных проектов. Разного рода приключения одиночек с интересными трюками будут жить и развиваться в прежнем режиме.

— Это меня и настораживает. Советский кинематограф оставался единственным крупным материком адекватности, в нашем океане коммерции, — немного пафосно произнёс Хичкок, — Есть в нём какая-то душевность, которая идёт из русской классики. Ваши предшественники даже фильмы о войне снимали совершенно иначе. Я большой поклонник советской режиссёрской школы. Но чувствую, что на смену прежним мастерам приходит поколение с совершенно иным подходом. И это меня искренне разочаровывает.

Вот чёрт его знает, помешает ли мой фильм снять самые настоящие шедевры отечественного кинематографа? Думаю, что комедий и авторского кино моя деятельность точно не коснётся. А вот драмы, социальные, приключенческие картины и фильмы о войне, просто обязаны измениться. Но та же «Москва слезам не верит» отлично смотрится и через сорок лет. Значит, настоящее кино не пострадает. Что касается бледного подобия кинематографа, слизанного у итальянцев, французов и американцев, то мне его не жалко. То же самое касается музыки и литературы. Только это иной разговор, а пока надо ответить собеседнику. Тем более что журналисты, почуяв сенсацию, обступили меня ещё плотнее, держа наготове свои диктофоны.

— Кто вам сказал, что в СССР не снимают развлекательные фильмы? В нашей стране ежегодно поступает в прокат более двухсот картин. Разброс жанров совершенно разный. Кто-то может подумать, что наших режиссёров интересует исключительно тема войны или революции, но это неправда. Советское общество достаточно прогрессивное и кино является неотъемлемой частью его развития. Поэтому я