Шрифт:
Закладка:
И виновник этого — сидит за моей дверью.
Юра моё сообщение не читаю. Думаю, он там дела обсуждает, хотел ведь клиентов найти. Поэтому не так быстро ответит.
— Ма-ра…
— Ты не уйдёшь? — спрашиваю устало. Сдаюсь. Сама опускаюсь на пол, прислоняясь к двери. Я устала, чтобы стоя разговаривать. — Ну? О чём поговорить хочешь? Или сразу опять пытаться моего сына украсть?
— Я не крал. Я — держал. Разная квалис… Фаль… Квалификация.
— О, боже. Ты совсем поплыл, да? И что ты пытался сделать, а? Шантажировать меня? Запугать? М?
— Он побежал, я перехватил. Логично же.
— Только это неправда. Ты явно дал понять, что не собираешься его отпускать, если я не буду с тобой говорить. Это угроза и шантаж. Ты…
— Прости.
Слово разрезает воздух, мои голосовые связки вредит. Потому что говорить на несколько секунд — невозможно.
— Думаешь одним прости можно всё исправить? — сильнее злюсь.
— Я не планировал так тебя пугать. У нас перепалка была, обычная. Малой нормально на руках сидел. Всё в порядке было. Откуда мне было знать, что у тебя истерия будет?
— А давай я твоего ребёнка так подержу и поугрожаю? А?! Сильно спокойным будешь?
— Как я сказал — не знал, что ты так отреагируешь. Не планировал. Приношу извинения. Мне жаль, Мара, ладно? Жаль. Я не стал бы… Организовывать что-то подобное. Я потом понял… Сообразил, как это выглядело. Наташа объяснила.
Фыркает, а я закатываю глаза.
Его жена-любовница-девушка, какой там статус, меня защищала? Объясняла, что Савва — мудак?
Но мужчина ведёт себя так, будто не понимает, как это выглядит. А ведь сам рванул за лекарствами для Ляли.
Знает что такое страх за своего ребёнка.
А теперь…
— Мало верится, — хмыкаю.
— Имеешь право. Но мне действительно жаль, что испугал так. Я бы не стал причинять вред ребёнку, Мар. Лучше расскажи, когда ты с Наташей познакомилась? Вы давно общаетесь, да?
Что?
Это она такое заявила?!
— Ты уже бредишь, Савв.
— Не, — фыркает. — Я вас видел. Вы болтали. Вернулся с таблетками, а вы… Что-то обсуждаете. Почти подруги. Вот интересно стало. Вряд ли ты бы в такой момент стала с кем-то ещё болтать.
Получается, Наташа не рассказала, что именно мы обсуждали? Скрыла тему, что меня интересовала болезнь Ляли?
Или привыкла, что многие подобное спрашивает, и это стало обыденностью…
— Ты видел? — доходит.
— Ага. И как драпала потом. Это почти оскорбительно, Мара. Я ничего плохого не сделал.
Я начинаю смеяться. Прижимаю к себе колени, пряча лицо. Дрожу всем телом, заглушаю смех. Но он рвётся.
Это уже истеричное, знаю.
Но такое лицемерное заявление просто не может оставить без реакции. Он же…
Ещё и искренне так произносит!
Мудак.
— Обсудим это?
Смеюсь хрипло, зажимая телефон между плечом и ухом. А после сбрасываю, и так слышно.
Вместо этого несколько раз набираю Юре. Но он, похоже, не слышит вызова. Или забыл телефон где-то.
— Что именно ты плохого не сделал, Дубинин? Полез ко мне спустя два с половиной года? Влез ко мне на работу.
— Встреча у химиков случайной была. Это прям… Сюрприз.
— Конечно. А потом? Так сюрприз понравился, что заставил меня работать с тобой? Это не плохое, Савва? Ты не Бог и не Царь, чтобы моей жизнью распоряжаться!
— Ох, пошла по новой.
Стук. Глухой стон. Он затылком о дверь шибанулся?
А можно сильнее?
— Ты сама выбрала это, — насмешливо произносит. — А виноват — я. Как же так получается, Ма-ра… Хотя, так ведь легче, да? Все виноваты, все не такие. Одна ты тут… Идеальная и святая.
— Выбрала? А у меня выбор тот был? Зато ты молодец, Савва. Сделал так, чтобы меня уволили, а сам — ни при чём?!
— Чё?
Я аж застываю. Непривычно слышать от Дубинина такие фразы. Особенно пропитанные злобой и агрессией.
— Повтори, — шуршит чем, поворачивается. — Про увольнение ещё раз.
— Что тебе сказать? Молодец, договорился с генеральным. Как хотел: либо увольнение, либо с тобой работаю. Тебе это нравится да? Власть над людьми в своих руках держать. Я же нормально работала!
Вскрикиваю тихо, чтобы сына не разбудить. Но не могу просто спокойно это терпеть дальше.
Я тоже человек.
И я жила!
Прекрасно жила!
Отстроила себя, окружила теми людьми, которыми хотела. Мою жизнь почти идеальной назвать можно было. Всё в ней нравилось!
А потом заявился Дубинин…
И я снова едва справляюсь.
— А ты вернулся! — продолжаю обвинять. — Разрушил всё. Влез в мою работу. Мне нравилась фирма, а ты… Дальше так же? Долго преследовать будешь? В каждую за мной пойдёшь?
— Ещё раз, — строже и, кажется, осознаннее. — Без истерик. Что твой генеральный сказал?
— То, что ты просил. Заставил меня работать с тобой. Либо увольнение. Но, сюрприз, я и так уволюсь, Дубинин. Ищи себе другую девочку для битья!
— Просил же, — практически вижу, как Савва недовольно морщится. — Он тебя уволить угрожал?!
— Ты будто впервые слышишь.
— Впервые. Я сказал, что с тобой хочу сотрудничать. Предложил больше оплату. Но увольнять не просил. Вообще об этом речи не заходило. Ма-ра… Сразу почему не накричала?
Я говорила. И Савва говорил.
Но, кажется, говорили мы о разном.
Теперь понятно, почему он так ухмылялся на мои фразы про то, что я не хочу с ним работать. Думал, что я выбрала работать. Выбрала большую оплату, а не принципы.
А я открыто не обвиняла. Не хотела показаться той, кого продавить можно.
Ну, это если верить теории Савве.
— Я разберусь, — решительно произносит, но смешно звучит с заплетающимся языком. — Поговорю и…
— Плевать. Я — увольняюсь. Ищи себе другого юриста.
— Разберусь. Посмотрю, кто начудил. Может ты, девочка Мара, а? Опять врёшь. Ты это дело любишь. Постоянно.
— Я?! Ты ничего не перепутал?
Вру, да.
Но это моё право.
И нечего меня обвинять в этом.
— Ты — нет? — насмешку слышу в голосе. Будто поймал на чём-то. — Ты ведь не сделала аборт, Мара. Соврала. И я это знаю.
Глава 20
— Знаешь?
Хмыкаю, не давая себе времени на паузу. Главное не думать долго, иначе Савва точно что-то заподозрит. Паузы — главный элемент вранья.
По крайней мере, у меня.
— Откуда ты этот бред берёшь? — усмехаюсь, крепче сжимаю в пальцах телефон. — Это уже не смешно.
— Сколько твоему ребёнку, а? Два года…
— Двух ещё нет. Не знаю, откуда ты берёшь информацию, но это ложь. Кирюше будет два лишь через несколько недель.
Конечно,
