Как-то пришла к ним в гости в общежитие, и просидела несколько часов. Был выходной, Лена с Мишей вместе стирали на старенькой стиральной машинке, без центрифуги, когда у многих уже были автоматы. Белья накопилось много, стирали в несколько партий, уже и дело к вечеру. Наконец, закончили. Признаться, я проголодалась. Думаю, и они устали, есть хотят. Сейчас сядем, чего-нибудь поедим! Лена дала денег Мише, и он ушёл. Оказалось – пить пиво, заработал.

– А обедать? Он же голодный! Вы оба с утра не ели! Лучше бы ты его покормила! Жена, называется… Сама дала денег на пиво… – удивилась я.

– Мы и утром не ели. Да Мишка почти не ест. И нечего…

– Как то есть – нечего? Война, что ли? Ну-ка давай чего-нибудь на стол! Я есть хочу! – потребовала я по-свойски.

– Правда, нечего, – сказала Ленка, – и денег нет…

А мне уже живот подвело, при этом я утром завтракала!

– Ну, хлеб-то у вас есть? – спросила я.

– Хлеб есть.

– А растительное масло?

– Есть немножко…

Мы налили в блюдце масла, посолили, и маленько заправились. Потом Лена поехала в Рабочий за сыном, который был у бабушки. Не знаю, чем кормила его потом, может манную кашу на воде сварила – в доме было, действительно, шаром покати… Ничего себе – в гости сходила! Весь день просидела, а меня даже чаем не напоили – ни заварки у них, ни сахара!.. Годы шли, Мишка пил. Ленка стала походить на худущую старуху с железными зубами, куда и красота девалась! Однажды я, помню, набросилась на её мужа:

– Как ты можешь пить? У тебя же высшее образование! Ты всё понимаешь! Посмотри, на жену, на сына, на кого они похожи? В сорок лет живёте в общежитии, строители! Михаил смущённо молчал, слушал, не возражал, страдал, но бросить пить не мог.

Другая сестра Лены, Галя, вышла замуж за художника-еврея, Гену, и сама была художником – закончила тоже Свердловский Художественный институт моды и дизайна. Оба были талантливы, у обоих большие планы на жизнь, претензии на славу, почёт и материальное благополучие. Уехали вслед за родителями мужа в Израиль. А там нашим художникам предложили работу по специальности – красить из пульверизатора какие-то детали в тесном помещении. Дышать было нечем и опасно, и скоро оба начали кашлять и отхаркивать краску из лёгких. Чтобы обезвредить её негативное действие, Гена начал интенсивно выводить из себя ядовитые остатки, вводя ядовитый алкоголь – клин клином…

За полноценных евреев на новой родине их не считали – у Гены мать была русской. А Галя, как ни копала нашу родословную, до еврейских корней не могла докопаться. Мы порадовались, а они запечалились. Родили двух сыновей для израильской армии, и продолжали «мотать сопли на кулак».

И Лена с Мишей родили дочку Ирочку. А между тем в городе пошла слава одной их врачих, что она хорошо кодирует от пьянства, но стоило это очень дорого!

И тогда измученная Ленка пришла к ней, и сказала:

– Мне нечем вам заплатить… Спасите человека! И нас… – заплакала. На ней было старенькое платье, и такие раздолбанные туфли, что было и так понятно – платить нечем…

– Хорошо, – сказала добрая женщина, – приходите оба через три дня, не пить…

Пришли, Мишку закодировали. И чудо произошло! Бывая у матери в Кургане, Михаил заметил большую разницу в цене на чай. Стали возить оттуда чай. Сначала багажом, потом скооперировались с кем-то – машинами. Потом – вагонами! И дело не пошло – полетело! Оказалось, они напали «на жилу»! Вот уже и контейнер на оптовке, вот уже и магазин собственный, и склад. Уже сами машинами отпускают товар в область!..

Купили за свои деньги четырёхкомнатную квартиру, сделали шикарный ремонт, установили джакузи, самые современные бытовые механизмы и приспособления, у всех персональные компьютеры, и прочее, и прочее… А я всё по мелочи торчу на базаре, опалённая солнцем, омоченная дождями, со своей мелкой торговлишкой.

Ленка уже на своей машине ездит не пассажиром – за рулём! Я не завидую – такого натерпелась сестра. Радуюсь за них! Их сын Владик поступил в Университет, на факультет информатики. Надоело ему быть сутулым доходягой! Стал ходить на дорогие спортивные курсы, глотать анаболики, и есть – чудовищно – прямо из кастрюли, поварёшкой! Он ходил по квартире, лежал, сидел, смотрел телевизор – и всё не выпускал кастрюлю из рук! Ел, ел, ел, не переставая! Еду мать и бабушка не успевали готовить. Наняли молодую девушку.

Парень-то он получился высокий, красивый и умный, а тут вес набрал – даже немного лишнего. Но ему нравилось, наконец, ощущать свою массу. Ездил он уже на дорогой машине, и за рулём смотрелся – как золотая молодёжь, мажор. Девушка, готовившая ему еду, тоже была красивая, поженились. Дети долго не рождались, наконец, появился сынок.

На оплаченные Мишей билеты приехали гости из Израиля – Галя и Гена. Генку немедленно закодировали у той же врачихи. Он не согласился кодироваться больше, чем на год. А за одним закодировали и других пьющих родственников Лены. Все они стали работать на фирме у Миши. Это – в самые трудные годы, в девяностые…

Человек он оказался золотой души – многое делал бескорыстно, помогал, чем мог. Оплачивал не только зарплату, и не только родственникам – лечение, свадьбы, похороны. Один не пожелал работать сторожем, захотел в деревню, захотел лошадь. Исконно городской житель вообразил, что для счастья ему надо жить в деревне.

Миша купил ему дом в деревне, лошадь. Бесполезно. Через год тот снова стал пить, продал лошадь и дом, вернулся в город. Деньги, конечно, не отдал, и опять стал работать сторожем на складе у Михаила.

Когда по его вине большой склад сгорел вместе с товаром, Михаил построил отличный коттедж и поселил в нём бездомных родственников, поставил новый склад, гараж, баню. В бане-то компаньоны по фирме и «оттягивались» по субботам. Для остроты ощущений поигрывали в какие-то азартные игры – в меру, конечно. Теперь у них три магазина в центре, да три – в области. Дочь подросла, поступила в институт – умница и красавица.

Зять в Израиле через год снова начал пить, и Галя с ним развелась. Сыновья там закончили школу, отслужили в армии, учатся в университете. У Гали теперь в городе Хайфе собственные квартира и картинная галерейка, купленная на деньги Михаила. Она – талантливый, авторитетный художник. Однажды Лена подходит ко мне на базаре, где я торчу, как воробей, круглый год:

– Посмотри! – и улыбнулась