Как она сияет… Как он ее… грубо… Да, грубо! она же такая…

Андор вдруг моргнул.

Что?! Это еще что такое?.. похоже на ревность… как тогда с этой дурацкой свадебной фотосессией, когда я как дурак приревновал Анну и чуть не окочурился… но я же ее первый раз в жизни вижу, в чем дело-то??

На рояле темп пошел на ускорение. Она уже не била по клавишам прелестными ножками, но обхватила ими своего возлюбленного, а он лежал на ней всем торсом, спрятав лицо где-то у нее на плече, под волосами. Бедняга Андор чувствовал такое сильное желание, что чуть не закричал вместе с ним, когда он вдруг приподнялся на руках над ней, сделал рывок и, глядя на нее в упор своими огромными глазами, издал последний крик. Она тоже смотрела на него, содрогаясь в сладких конвульсиях.

Как она прекрасна… Фиби… Ее зовут Фиби. Фи-би.

Так, стоп. Откуда это?! Что за?.. Или это…

Да, это был скан личности Дашкова, та его часть, где хранились воспоминания о днях, проведенных с Фиби. Приложение заработало само, спровоцированное наблюдаемой Андором сценой любви. И это значило, что он отныне будет чувствовать все то же, что и Дашков – ведь собственной программы эмоций у него уже нет. Или ему придется выработать свой собственный строй чувств.

С одной стороны, это был желаемый результат – теперь он сможет быть с ней вполне себе Дашковым. Но с другой… Он понял, что дико ревнует, что эта сцена принесла ему не только наслаждение, но и боль, и что он, в конце концов, просто хочет туда, к ней на рояль!..

Любовники уже счастливо смеялись: он решил перецеловать по одному все пальчики на ее ножках, приговаривая, что они это заслужили своей великолепной игрой.

Не одеваясь, они пошли к стойке бара, пили вино, он рассказывал какие-то приколы из съемочного процесса; потом слегка приоделись и пошли в зал с зеркалами. Там они включили музыку и танцевали до упаду – и как танцевали! Оба явно были профи, настолько синхронно они двигались.

Они все время улыбались, целовались, бродили по дому, падали в бассейн и там снова целовались, мокрые валились на первый попавшийся диван и занимались любовью…

Андор испытывал такие сильнейшие чувства, которые не каждому человеку удалось испытать в своей жизни, не говоря уже об андроидах. Он следовал за ними повсюду, слушал их разговоры, ловил ее взгляды, ее запах, и чувствовал себя не наблюдателем, но участником событий! Он не сводил с нее глаз, он изучил все закоулки ее обнаженного тела, которое он уже любил. Любил безумно, безусловно и главное, давно – так он чувствовал где-то в глубине своего сердца.

Ее зовут Фиби. Я люблю Фиби. Я люблю. Наконец-то люблю…

Под утро, часа в четыре, они заснули. Андор долго сидел рядом с постелью. Он смотрел на них, таких спокойных и красивых, и мысль о том, что он знает не только их будущее, но и трагичное будущее их детей, просто выбивала в нем все транзисторы! Они же так счастливы, почему же они не могут быть вместе?

О, поздравляю, сказал внутренний голос. Ты стал задавать риторические вопросы! Очеловечиваешься прям на глазах. Но раз уж ты собрался стать человеком, то задай себе честный вопрос: ты же хочешь остаться с ней? вместо него.

Андор подполз на коленях к самому изголовью.

Да, хочу. Но не сейчас. Я знаю одно: мы будем вместе. Навсегда. Я так решил.

Ее ушко находилось в двадцати сантиметрах от его губ. Он не осознавал, что делает, и уже готов был прикоснуться…

Но в этот момент она вдруг открыла глаза. Андор бесшумно отпрянул и затаил дыхание. Она сняла с себя руку своего любимого. Он лежал на животе, лица почти не было видно. Она долго смотрела на него, но не прикоснулась ни рукой, ни губами. Видимо, боялась разбудить.

Она решила уйти, пока он спит, понял Андор. Значит, и мне пора.

Фиби неслышно встала, вышла из спальни и спустилась вниз. Там она зашла в танцзал и долго писала фломастером на зеркале. Прочитав ее послание, он понял, что спасение самоубийц на сегодня, видимо, еще не закончилось.

Фиби, тем временем, мылась в душе. Он зашел. Смотрел сквозь непрозрачную панель, как струйки текут по ее телу, забегают на сосок и спрыгивают с него, как она подставляет лицо под поток воды и отфыркивается, как проводит мягкой губкой по животу и спускается ниже.

Он понимал, что порядочные люди так не поступают, но не мог себя заставить не смотреть. Да что там не мог – не хотел. Хотел только одного – обнять, прижать, поцеловать. Сказать "моя девочка", как Дашков.

Моя. Скоро будет только моя.

Фиби ничего не пила и не ела; спустилась в цокольный этаж, открыла какую-то дверь, и оказалась в гараже. Там она надела шлем и вывела байк наружу.

Андор решил следить за ней через свои сенсоры. Он до такой степени был на нее настроен, что, наверное, мог бы в полсекунды найти ее в любой точке планеты.

Фиби летела вдоль побережья. Водила оно здорово. Андор неотрывно следил за всем, что происходило вокруг нее. Вот она свернула с дороги и поехала к морю. В этом месте был крутой скалистый берег, очень красивый. Фиби слезла с мотоцикла, сняла шлем и быстро зашагала к краю обрыва.

Пошел, сказал себе Андор.

В одно мгновение он оказался у нее за спиной. Фиби подошла к самой кромке скалы, взглянула вниз и пошатнулась.

И вдруг сильные, такие знакомые руки обхватили ее сзади, и любимый голос прошептал в самое ухо:

– Нет, Фиби, нет… ты должна жить.

Она развернулась, обняла его, прижалась лицом к его груди и заплакала. Она плакала навзрыд, как маленькая девочка, а он целовал ее прямо в слёзы, в глаза, в лоб… В губы не посмел – не хотел своими низменными желаниями мешать ей плакать. Ей надо выплакаться и успокоиться, и вот тогда…

- Как ты… как ты здесь оказался? – наконец проговорила она между всхлипываниями. – Ты же так крепко спал…

– Я не спал, – Андор не соврал. – Но сейчас это неважно, потом, все потом.

Он приблизил свои губы к ее и сказал:

– Я говорил тебе, что люблю тебя?

– Да, раз сто, – наконец, улыбнулась Фиби.

– А я говорил, что ты очень красивая?

– Да, раз двести.

– Тогда скажу то, чего точно не говорил, хочешь?

– А это не страшно?

– Нет. Слушай.

Андор встал перед ней на колени, обнял, прижался. Потом поднял к ней лицо и сказал:

– Мы обязательно будем вместе. Пусть через двадцать лет – они пролетят быстро, вот увидишь… Дождись меня, ладно? Ни с кем больше… пожалуйста… ты потом поймешь… лет через шесть…

Фиби, конечно, не понимала, о чем он говорит. Она только что пережила свою предполагаемую смерть и чудесное спасение прекрасным принцем – ее любимым Андреем. Все остальное было действительно не важно. Наверняка, оно как-то объясняется, просто ей это совсем не интересно.