class="p1">— Я? — даже смеюсь. — Костя, ты себя слышишь? Твоей любовнице скоро рожать, а ты меня обвиняешь черт пойми в чем? Да, я ездила с Женей в Минск, но это не значит, что я с ним спала. Не надо сравнивать всех с собой. И вообще, Костя, это было уже после того, как мы расстались.

— А это? — он расстегивает папку, которую держит в руках, и бросает практически мне в лицо фотографии, они рассыпаются по раздевалке.

Мне хватает одного взгляда на пол, чтобы вспомнить тот день. Я улыбаюсь, качая головой, и Косте это не нравится. Он хмурится, заметив, как я поднимаю фото. Сколько вокруг доброжелателей, прямо удивительно. И как по заказу работают. Только ошибочка вышла.

— Костя, раскрой глаза и посмотри. Здесь даже дата внизу есть. Видишь, пятое мая, помнишь, что это за день был?

— День, когда тебя застали с любовником? — уже не так уверенно спрашивает Костя.

— Идиот ты, — тянусь за своим телефоном. — Это день, когда Эмин вернулся из Штатов. И если ты заметил, то снимки сделаны так, что лица его не видно. Но вот эту татушку из-под воротника можно рассмотреть. Только тебе же проще меня обвинять, чем посмотреть внимательнее.

Открываю на своем смартфоне фото, сделанное в тот день, и поворачиваю экраном к Косте. Я не оправдываюсь, не пытаюсь ему что-то доказать, но обостренное чувство справедливости не дает покоя. Пусть увидит, если захочет. Это селфи мы с братом сделали, подойдя к офису. Да, Эмин тогда выглядел непривычно, поэтому я и захотела сфотографироваться. Мой братишка в костюме, а не в рваных джинсах и дизайнерских футболках. И не кеды и кроссовки на нем, а наконец-то туфли, на которые Эмин потом жаловался, сидя в кабинете.

— Хорошо, — усмехается Костя, — допустим, это Эмин. Но это не отменяет того факта, что ты близка с Карельским.

— Снова здорово, — закатываю глаза. — Ты опять путаешь временные рамки. Зачем ты вообще приехал? Чтобы оставить мне на память мои фото с братом? Спасибо. А теперь подумай, кто тебе их отправил.

— Подписывай, — Костя почти бросает мне в руки папку и достает из нагрудного кармана ручку. — И не надо на меня так смотреть. Оказалось, что мы оба хороши.

Все-таки он неисправим. Если ему так проще думать, то ради бога. Читаю договор, где уже стоит подпись Кости, и ставлю свою. Видимо, Наташа его успокоилась, раз сам привез документы.

— Кость, — подписав, улыбаюсь я, — а если ты пойдешь под суд, останется с тобой твоя Наташа?

— За что это? — делает вид, что не понимает, но вижу, как напрягается.

— Всякое бывает, — равнодушно пожимаю плечами. — Вдруг бизнес прижмет, вдруг еще что.

Дениса Алексеевича сдавать не хочу — полезный человек. И всему свое время. До развода пусть все будет так, как есть.

— О чем ты, Эмилия?

— Я чисто гипотетически рассуждаю. Все же у меня экономическое образование. А что, есть грешки за душой?

— Ничего у меня нет, — забирает Костя бумаги. — И за собой лучше следи, Эмилия.

Что-то его из крайности в крайность. То мне фотографиями тыкает, то за собой следи. Определился бы уже.

— Взаимно, — киваю я, обходя Костю, и тянусь к защелке, но он перехватывает мою руку.

— Не надо играть со мной в игры, — говорит предупреждающе, а я даже морщусь от запаха его туалетной воды, которую, между прочим, сама выбирала.

— Руку убери, — прошу, потому что этот бессмысленный разговор мне порядком надоел.

Костя разжимает мое запястье, и я наконец-то выхожу из раздевалки. Даже дышать, кажется, легче становится, когда я больше не нахожусь с ним в одном помещении. Не оборачиваясь, иду на занятие, надеясь, что почти бывший муж сразу же отправился на выход.

Как обычно, мои девочки меня отвлекают, но после Рита меня ждет в раздевалке, и вопросов у подруги, судя по всему, много. Дождавшись, пока мы останемся вдвоем, она спрашивает:

— И чего он хотел?

— Документы подписать на студию, — пожимаю плечами. — И попытаться оскорбить. Только как-то вообще не зацепило. Пусть хоть скажет, что я с половиной Москвы переспала, плевать. Уже на все плевать.

— Вот же козел! — не выдерживает Ритка. — Если у самого рыльце в пушку, то считает, что все такие.

— Пусть думает, что хочет.

А ведь это не просто слова. У меня действительно полное безразличие. Каким же нужно быть идиотом, чтобы не узнать моего брата? Но человек видит то, что хочет видеть.

Ритка кивает, понимая, что мне на самом деле все равно.

— Ты вроде бы сегодня с Карельским собиралась встречаться? — спрашивает она. — Я тогда сама доберусь до дома. Или пригласим его на этот раз на ужин? А может, пусть вообще к нам переезжает, будет Косте еще в чем тебя обвинить. Он же у нас белый и пушистый, а ты с какими-то мужиками постоянно рядом отираешься, — смеется она.

Я усмехаюсь, махнув рукой. Про бревно и соринку точно бы было сейчас как нельзя кстати. Мы выходим из здания, и Ритка, довольно прищурившись, говорит, что хочет прогуляться. Сделав мне на прощание ручкой, подруга поправляет лямку рюкзака и направляется по улице в сторону метро.

Я же, сев в машину, разблокирую телефон и звоню Жене. Он словно сидел и ждал моего звонка. Отвечает почти сразу. И после его «слушаю» я говорю:

— Привет. Наша встреча в силе?

— Что-то я зашиваюсь в офисе, — вздыхает он. — Устал как собака. Приезжай сюда, если свободна.

— Уже освободилась, — отвечаю, заводя машину. — Через полчаса буду, если в пробке не встану.

— Эмилия, захвати по дороге хоть что-нибудь из еды, а то доставку буду ждать часа два в такое время, — просит Карельский. — И можешь брать на свой вкус.

— Тогда китайская еда, — улыбаюсь я. — Знаю я одно местечко, как раз по дороге к твоему офису.

Настроение определенно повышается на пару градусов. И это всего лишь от мысли о предстоящем ужине с