Шрифт:
Закладка:
Пятница, вечер во дворе.
— Чуть не забыла рассказать! — подскакивает на скамейке Катюша. — ЛильНиколавна тебе большой-большой привет передавала и огромную благодарность. И ещё…
Девочка вскакивает и впечатывает в щёку поцелуй под ревнивым взглядом Димона и хохоток Тимохи.
— Это тоже от неё, — поясняет нисколько не смущённая Катюша. — Прямо просила тебя расцеловать. Ещё весной.
— А меня не просила? — к ней тут же придвигается Димон.
— Вот выпиши ей премию тыщ в сто пятьдесят, и за тебя попросит, — Катюша бесцеремонно отодвигает друга на место.
Ага. Дошли наконец деньги до учителей.
— А когда они премию получили?
— Вроде в январе, — вспоминает Катя. — Вся школа гудела. По поводу ЛильНиколавны удивлялись.
— Чему тут удивляться? — пожимаю плечами. — Как бы я сложные задачки решал, если бы не умел читать и писать?
— Ты, по-моему, уже до школы научился, — Катюша вперяет в меня обличающий взор.
— Ну и что? Считайте, что за всех вас её премировал. Разве она не ваша любимая учительница до сих пор?
Все соглашаются.
— Я как-то разговор случайно подслушал, — вступает в беседу Сверчок. — По дороге к школе она с Верой Егоровной разговаривала. Сказала, что если бы не ваш класс, она бы ушла из школы.
— Они потом проставлялись, — смеётся Димон. — Всем учителям, все трое, тобой премированных.
— В школе как — порядок?
— Железный! — подтверждает Ерохин. — Всех в кулаке держим.
Как в анекдоте: ну, хоть дома всё хорошо. Хотя у меня вроде везде неплохо, тьфу-тьфу-тьфу…
Восточный вокзал — метро — Ленинские горы — ДСЛ МГУ
Раскладываю на полку книги и другие принадлежности, возвращённые из камеры хранения. По случаю начала учебного года в субботу и воскресенье хозяйственные службы работают. Фоном трындит Костя Шакуров, Куваев ещё не прибыл. С него станется только утром в понедельник прибыть. Любит он в последний момент появляться.
— Ты, Колчин, городской и прелести жизни в деревне не понимаешь… — разглагольствует Ксенофонтий.
Он это чего? Задумываюсь и пытаюсь вспомнить, вроде рассказывал, что лето планирую провести на воле, в деревне? Не могу вспомнить. Не, ясно помню, что говорил, но был ли при этом Ксенофобий? Моя память в таких бытовых вещах иногда сбоит. Это же не точные науки, в которых мне не вспомнить, а забыть трудно.
— Свежее молоко, сметана… о, её, как масло, можно намазывать, — стонет при одной мысли о деревенских деликатесах Константинополь. — А сало? О, если б ты знал, Колчин, какое там сало!
— Не понял? — вонзаю требовательный долгий взгляд. — Ты что, не привёз? Так. Собирайся и дуй обратно за своим салом! Одна нога здесь — другая там.
— Да привёз, привёз! — отмахивается Ксаверий. — Не то что некоторые, с пустыми руками возвращаются…
Это он мне напомнил! Выдвигаю рюкзак, иду на кухонную половину. Выкладываю в холодильник и на полки:
1. Варенье клубничное;
2. Варенье из жимолости;
3. Варенье малиновое, две банки;
4. Варенье вишнёвое;
5. Грузди маринованные;
6. Белые грибы маринованные;
7. Плотва солёно-сушёная.
У-ф-ф-ф! За мной заворожённо следит Констанций.
— Мясо-молочную продукцию везти не рискнул, — поясняю особенности своего ассортимента. — Лето, а везти долго. Скиснет. Сало тоже не стал брать, знал, что ты привезёшь.
На самом деле Басима поросят не держит. Но я у любого мог в селе разжиться. По сходной цене. А кто-то мог и бесплатно дать, из уважения.
— Ты же вроде в областном городе живёшь…
— Нет, Константинус, ты заблуждаешься. Летом я обычно в селе живу.
Констандоглу впадает в скуку, не удалось хоть как-то возвысить своё значение и статус. С Куваевым и пытаться не будет. Тот привезёт кедровые орехи, варенье из совсем экзотических ягодных видов: морошки, клюквы, брусники. В средней полосе такое не найдёшь.
— Вроде всё, — оглядываю обиталище.
Единственный не гармонирующий с остальной обстановкой элемент — Константиновский.
— Значит так, Коста. Мой руки, лицо… а лучше в душ сходи. Грязные носки спрячь. И не в карман, а то знаю я тебя. Я за девочками. Приглашу их в гости…
— Ты чего⁈ Я же не успею! — вскидывается Шакуров.
— Ты как вчера родился, — смотрю с осуждением. — Это же девочки! Они, даже если привели себя в порядок, меньше часа собираться не будут.
Девочек прихватываю на горячем, только-только являются с поезда, даже дверь не успели открыть.
— Ви-и-тя!!! — облепляют меня со всех сторон. Горячими телами, пылкими поцелуями и безудержным восторгом.
Это приятно.
— Какой ты стал! Вроде вырос?
— Так я же подросток, вот и расту. Девочки, вам время на привести себя в порядок, а на ужин — к нам. Костик много чего привёз, будем его объедать.
Ташу в комнате не застаю, но через соседку передаю приглашение.
1 сентября, понедельник, время 10:40.
МГУ, 2-ой учебный корпус, холл перед деканатом ФКИ.
Как говорится — «Й-е-е-с!», «Ура!» и «Бинго!». Выхожу из деканата, помахивая ценнейшей бумажкой. Мой карт-бланш, индивидуальная привилегия.
Декан думал, что я заявился за обещанными деньгами, и с порога клятвенно заверил, что в ближайшую неделю мне всё перечислят на карту. Да я и не сомневался. Но хоть и не сомневался, а от подъёмных папахена тоже не отказался. Тридцать тысяч лишними не будут. От моих заработанных в Березняках вкупе с остатками наличности по прибытию туда остались жалкие десять тысяч. Восемь тысяч презентовал Алиске. По моим ощущениям, ей деньги не особо нужны, но пусть будут.
Мой запрос декана не удивил. И долго он не думал, быстро оформил мне свободное посещение отдельным приказом. Вот выписку из этого приказа мне и выдал. За что ему огромная благодарность.
— Ви-и-ить, ну что так долго⁈ — моя компания встречает меня всеобщим стоном.
Кроме фрейлин и сокомнатников с нами Таша. Предлагают идти в кафе. Противоречу:
— Сейчас везде столпотворение. Предлагаю запастись мороженым в магазине и дуть в общагу. Мы ещё не все виды варенья попробовали.
В магазине совершаем запланированные покупки. За наш счёт, ибо мы — жентельмены. Девочки, впрочем, не удерживаются от самостоятельной покупки шоколада.
ДСЛ.
Время проводим замечательно. Сегодня
