С основанием сёгуната Токугава начался новый период японской истории, традиционно получивший название по местонахождению ставки сёгуна. По важности период Эдо (1603–1868) стоит на первом месте среди других эпох, как время становления японской национальной идеи и наивысшего расцвета японской культуры, в первую очередь – поэзии. Если дать японцу машину времени, то можно не сомневаться, что он отправится в период Эдо.

Глава 9

Период Эдо

Император Го-Мидзуноо, страдалец на престоле

Изначально Иэясу покровительствовал принцу Котохито, но не от чистого сердца, а только для того, чтобы вбить клин между отцом и сыном – на момент становления сёгуната его основателю нужно было максимально обезопасить себя от происков императорского двора. После того, как основы сёгуната окрепли, Иэясу совершенно перестал считаться с императором и нуждами его двора.

В 1615 году были обнародованы «Законы для императорских и придворных чиновников», регулировавшие отношения сёгуната Токугава с императорской семьей и двором. В этом законе было сказано, что император должен посвящать себя ученым и поэтическим занятиям, иначе говоря, в политику императору встревать запрещалось. Также закон регламентировал присвоение придворных званий, продвижение придворных чиновников по службе и прочие важные моменты, ранее входившие в компетенцию императора. Подавалось всё это как действия, направленные на укрепление престижа императорского дома (оцените этот тонкий цинизм!). В бакуфу делами императорского двора занимались два ведомства, одно отвечало за порядок в столице, иначе говоря – присматривало за тем, чтобы царственные узники и их приближенные никуда не отлучались и не поддерживали отношений с кем-то по своей инициативе, а другое руководило действиями императора и его двора. Отныне императоры превратились в марионеток бакуфу. Своевольничать было себе дороже, поскольку бакуфу занималось выделением средств на содержание императорского двора и, в случае какого-либо недовольства, начинало «экономить». Для того, чтобы подсластить эту горькую пилюлю, Иэясу отдал в жены императору Го-Мидзуноо дочь своего третьего сына и преемника Хидэтады по имени Кадзуко. Кадзуко стала первой императрицей из самурайского рода после Токуко, дочери Тайры-но Киёмори. Она родила Го-Мидзуноо дочь Окико, которая наследовала отцу как императрица Мэйсё.

Хидэтада, ставший сёгуном еще при жизни отца, но начавший править самостоятельно только после его смерти, наступившей в июне 1616 года, продолжил политику ущемления интересов императорского двора. Можно только посочувствовать императору Го-Мидзуноо, который жил в постоянном ожидании новых репрессий. Императору доставалось даже за связи с фаворитками, ведь Хидэтада официально приходился ему тестем. После скандала, вызванного продолжительным романом между императором и придворной дамой Ецуцудзи-но Ецуко, Го-Мидзуноо попытался было отречься от престола, но сёгун ему этого не разрешил.

Самый болезненный удар по престижу императора Го-Мидзуноо был нанесен в 1627 году, когда сёгун Хидэтада заявил о том, что все назначения, сделанные императором в предыдущие десять лет аннулируются, поскольку они не были согласованы с бакуфу. Эта история получила название «Инцидента пурпурных одежд», так как основные претензии касались рескриптов, повышавших буддийских монахов до ранга, которому соответствуют почетные пурпурные одеяния-кашая. Хорошее блюдо немыслимо без пряной приправы. Приправой к Инциденту пурпурных одежд послужила посылка на императорскую аудиенцию Касуга-но Цубоне, кормилицы сына сёгуна, ведавшей женской половиной сёгунского дворца. Применительно к нынешним реалиям, Цубоне была кем-то вроде экономки, и, разумеется, не имела никакого придворного ранга или титула. Можно представить, как император Го-Мидзуноо заламывает руки и трагически восклицает: «Доколе это будет продолжаться?! Где предел моим страданиям?! Какие еще унижения уготовил мне злокозненный негодяй Хидэтада, да сожрут его они![88] Все! Отрекаюсь! Терпению моему настал конец!»

В конце декабря 1629 года император Го-Мидзуноо отрекся от престола в пользу своей шестилетней дочери Окико. Дерзость отречения, на которое не было получено дозволение сёгуна Хидэтады, отчасти смягчилась тем, что престол достался сёгунской внучке. Бедная девочка стала заложницей судьбы – по причине родства с домом Токугава, отец, ставший после отречения дайдзё тэнно, запретил ей выходить замуж, а в 1643 году заставил отречься в пользу младшего единокровного брата принца Цугухито, известного как император Го-Комё. После отречения императрица Мэйсё приняла постриг и окончила свои дни в монастыре. Сам Го-Мидзуноо, бывший довольно рьяным приверженцем буддизма, в 1651 году тоже постригся в монахи, но от мирских дел не отрешился и продолжал участвовать в них в течение правления троих своих сыновей-императоров – Го-Комё, Го-Сая и Рэйгэна. Умер он в почтенном восьмидесятипятилетнем возрасте в сентябре 1680 года.

Император Го-Мидзуноо вошел в историю не только как долгожитель и безвинный страдалец, но и как великий охотник до любовных утех. Согласно свидетельствам современников, жен и фавориток императору не хватало и нередко он инкогнито посещал столичные публичные дома. А шестнадцатый сын Сатохито, ставший впоследствии императором Рэйгэном, родился у Го-Мидзуноо на четвертом году его монашества. «Пока живешь – радуйся жизни», говорят японцы, и Го-Мидзуноо истово соблюдал этот завет (возможно поэтому он и дожил до восьмидесяти пяти лет, несмотря на все перенесенные страдания и обиды).

Император Хигасияма, «друг сёгуната»

Прежде чем начинать рассказ о императоре Хигасияме, которому удавалось поддерживать дружеские отношения с сёгунатом Токугава, нужно сказать еще кое-что о порядках, царивших в третьем сёгунате.

Во избежание смут и повторения случившегося с домом Ода после смерти Нобунаги, Иэясу установил четкий порядок наследования сёгунской должности, который основывался на приоритете старших сыновей. «Даймё [в данном случае – вассалы] относятся к старшему сыну с особым уважением, – писал Иэясу в одном из писем. – Младшие сыновья – это слуги старшего, связанные с ним родственными узами. Раздоры возникают в том случае, если второй сын пользуется бóльшим влиянием, чем его старший брат». Также был четко определен перечень родственных домов, представители которых могли претендовать на должность сёгуна в случае отсутствия наследников в основной ветви. В случае неповиновения сёгуны не церемонились с братьями – лишали владений, ссылали, а то и принуждали к самоубийству. Суровые порядки, царившие в доме Токугава, обеспечивали поддержание сёгунской власти двояким образом, с одной стороны, они не давали разгореться пламени межродственных раздоров, а, с другой, показывали окружающим (в первую очередь – императорскому двору и местным правителям), что с домом Токугава шутки плохи. Даймё, вдобавок ко всему, разделили на три категории. Давние союзники дома Токугава назывались «исконными даймё» («фудай даймё»), те, кто запятнал себя враждой, назывались «посторонними даймё» («тодзама даймё») на протяжении длительного времени всячески ущемлялись в правах, а родственники дома Токугава относились к «даймё камона» («камон даймё») и