Шрифт:
Закладка:
А ещё они с удивлением радостно обнаружили, что чувствуют вкус еды, различают ароматы костра и леса, запах их одежды, что цвета мира вокруг снова стали настоящими, ярче, чем до первой смерти.
Маккинли проспал несколько часов, обессиленный первым превращением. Андрей, выйдя из круга, держался поодаль, бродил между соснами. Рука Елены быстро заживала, кожа уже стянулась, кровоподтёки бледнели, но пальцы ещё не слушались. Кости срастались с тупой тянущей болью, но она старалась не думать о нечаянном увечье, знала, что нужно потерпеть. Поняла, почувствовала, что они все помогают ей, их сила, их жизни поддерживали, исцеляли.
Ужасно тяжело далось ей переодевание, каждое неосторожное движение вызывало слёзы. Но теперь на ней была надета свежая тонкая рубашка и свободное шерстяное серо-зелёное платье. Раскрошенные в пытках кости ног ещё ныли, но шрамы побледнели и разгладились, она смогла обуться в плоские кожаные туфли.
Йен прошёл за спинами и сел рядом на землю, тихонько дотронулся до плеча, чтобы она обернулась. Елена ещё ни разу не слышала его голоса, в то время как старшие братья болтали не умолкая. Он протянул небольшой свёрток. В тряпице оказался новый деревянный гребень, с вырезанными по нему цветами. Женщина благодарно улыбнулась. Тёмные волосы только начали неровно отрастать заново, и она ещё не успела задуматься о таких необходимых мелочах.
Затем Йен поддёрнул рукава рубахи, показав обнажённые до локтя крепкие руки с белой кожей, повернул раскрытые пустые ладони вверх и вниз. Елена наблюдала за трюком, перебегая глазами с его пальцев на лицо с лёгкой плутовской улыбкой. Младший О’Лири, не сводя глаз с её ресниц, сложил кисти вместе, а потом медленно развёл в стороны, и в его пальцах растянулась длинная нитка с мелкими резными деревянными бусинами.
Елена рассмеялась, её хрипловатого смеха и одного нежного взгляда чёрно-карих глаз хватило, чтобы у Йена застучало сердце, и закружилась голова, будто был он заглянул в бездонный колодец. Она чуть повернулась, чтобы он мог завязать ожерелье у неё на шее. Провозившись немного с узлом, он отпустил нитку, совершенно зачарованный тонким цветочным запахом женщины, он лишь чуть коснулся пушка на коже открытой шеи, не позволив себе больше ничего.
Елена же подняла глаза на его светловолосого близнеца, тот напряжённо наблюдал за ними, и злился. Она слышала его мысли, как жалеет, что не пошёл в город. Тогда раздобыл бы более ценный подарок, и внимание женщины досталось сейчас ему, и уж он-то держался бы смелее. Ещё думал о том, кто согреет её первым? Елена услышала, как осадил его старший брат: «Остынь, Тревор!».
Придерживая за локоть заживающую руку, она неловко встала. Прошла немного через лес к реке, нашла там Колычева, выходящим из воды. Он искупался, пытался охладить разум, успокоиться и привести в порядок мысли.
Елена печально рассматривала его: «Вот, кто настоящее животное, несчастное и прекрасное. Опасное. Сколько раз его клеймили в рабстве за непокорность? Сколько боли он перенёс! Кожа на спине разорвана кнутом, тоже за неповиновение. На руках месяцами были кандалы, сколько он провёл в цепях?…». Одевался медленно, молча выжидая.
– Ты дала мне это, ведьма? – спросил он, наконец, протянув навстречу раскрытые широкие ладони. – Забери!
– Нет! Это только твоё, я не могу отнять, – отрицательно покачав головой, она прислонилась к старой корявой иве.
– Я не просил этого! – зарычав, он ударил по валуну, раскрошил его в мелкий гравий, по реке с гулом прокатилась волна.
– Я тоже. Мы Живём Давно. И я не знаю, сколько нам ещё…
Андрей подошёл очень близко, теперь она могла рассмотреть его необычные глаза разного цвета, правый небесно-лазурный, а левый – почти чёрный в золотых искрах. Красиво, но больше страшно.
– Ты боишься меня? – прошептал он, проведя рукой по дереву рядом с её лицом.
– Да! – выдохнула она, губы задрожали. – Мне было очень больно. Я всегда буду любить тебя, но сейчас хочу, чтобы ты ушёл.
– А я хочу, чтобы ты ушла со мной!
Он чувствовал её запах, тонкий аромат летнего луга, нагретого полуденным солнцем. Видел нежную смугло-розовую кожу в отметинах заживающих шрамов и ожогов, и больше всего в жизни сейчас хотел прикоснуться к женщине, приласкать, взять. Андрей склонился, а она крепко зажмурилась и отвернулась, будто в ожидании удара. Нет, так он не хочет.… Сделал шаг назад.
– Ты вернёшься ко мне позже, когда подчинишь себе эту силу. Чтобы не этот гнев тобой правил, а ты им! Научись, – глядя ему в лицо и неровно дыша, негромко сказала она. – Тогда я снова позову тебя.
Другого выхода не было. В бешенстве он ударил над головой Елены, расколов пополам кривую толстую иву. Женщина вскрикнув, сжалась от страха. Андрей, не оглядываясь, пошёл через реку на другой берег.
– Он ушёл? – Джеймс неслышно приблизился, оглядев расщеплённое дерево.
– Да.
– Навсегда?
– Для нас теперь всё навсегда.
Она повернулась к нему, уткнулась лбом в грудь, и расплакалась, расслабившись. Он бережно обнял её за плечи, чтобы не потревожить сломанную руку.
– Шшш. Ничего не бойся, Малютка! – Маккинли тихонько погладил её по голове в коротких волосках. – Всё навсегда не бывает, когда-то и для нас это закончится.
Глава 14
Глава 14.
Вторая половина двадцать первого века. Две тысячи шестьдесят *** год. Единое государство, Русско-Китайский Союз…
Рэдмаунт не мог заставить себя не прислушиваться к происходящему в закрытой комнате. Судя по приглушаемым звукам, оборотень действительно был неутомимым и старательным любовником. Мысли об этом отвлекали Теда от уборки. Они за два часа собрали три больших плотных мусорных мешка, под завязки набив обломками, осколками и испорченными вещами.
Вынув разбитые стёкла, Патрик заклеил окна плотным картоном. Стало чуть темнее, но зато не дуло с улицы, и в комнаты не летели мухи и мошки. Потом он невозмутимо принялся готовить на углях и решётке мясо, которое так вовремя купил Джеймс. О’Лири просматривал сообщения в смартфоне, и следил за стейками. Тед принёс две
