– Теперь я вижу, что ты еще совсем юный. Постарайся сохранять свою наивность как можно дольше. Пусть они удерживают свою жестокость, чтобы ты еще какое-то время не видел, на что они способны.

Она откинула назад волосы, и в этот момент я был близок к тому, чтобы ее узнать. Но не узнал.

– Поднимись наверх. Побудь с ним. Оставайся с ним до самого конца. Я слышала, как он звал тебя. Уверена, ты подаришь ему покой, с тобой ему будет легче.

XVI

Локуста

Я была в ужасе, когда, обернувшись, увидела в двух шагах от моего рабочего стола юного Луция. Я привыкла соблюдать осторожность и свой товар посылала Агриппине с рабом, чтобы никто не мог увидеть меня на ее вилле. Она предупредила, что Луций очень привязан к отчиму, но заверила, что он ничего не заподозрит.

– Он мечтательный мальчик, только и делает, что думает о Троянской войне, о своей атлетике или о музыке. Он живет в своем мире и почти не замечает, что происходит вокруг.

Но она ошибалась. Я сразу почувствовала, что Луций очень остро осознаёт реальность и смерть Криспа станет для него настоящей трагедией. Я попыталась подготовить его к неизбежному. А еще во время нашего разговора старалась изменить голос и по возможности отворачивала лицо в надежде, что он меня не узнает. С тех пор как я повстречала его в доме Лепиды, прошли годы, тогда он был совсем маленьким, но теперь, на мгновение заглянув в его умные глаза, я поняла, что та наша встреча сохранилась в закоулках его памяти и когда-нибудь у него достанет сил все вспомнить.

Я злилась на себя из-за того, что пришлось все делать на месте. Мне следовало использовать что-то другое. Это было второе зелье, для ускорения действия первого. Агриппина хотела, чтобы яд действовал медленно – так смерть ее супруга выглядела бы естественной, – но он протянул уже достаточно долго, и пришло время со всем этим покончить.

Меня удивила весточка от Агриппины, ведь они – она и ее семья – отказались от моей помощи в устранении Калигулы. Тогда я не показала, что разочарована, – так поступают любители. И вот теперь мои знания, умения и опыт снова оказались нужны. Я хотела бы исполнить желание Луция и выступить в роли Атропы[21], которая решает не обрывать нить жизни его отчима. Я все еще могла повернуть вспять действие ядов, но это повредило бы моей репутации. Отравительница, чей яд не сработал, не может быть востребована.

Но я могла дать своей жертве отсрочку. Могла подарить Криспу временное облегчение, ровно настолько, чтобы Луций с ним поговорил, попрощался. Чтобы мальчик не думал, будто его сознательно лишили такой возможности.

Что же до Агриппины, пусть еще немного подождет, пока не исполнится ее заветное желание. Она сказала, что Крисп отыграл свою роль в ее жизни, да и вообще прожил слишком долго. Агриппина с удивительной легкостью вынесла приговор своему супругу.

– Шестидесяти лет достаточно, чтобы сделать все, чего хотел. Согласна со мной? Все, чего не сделал к этому сроку, уже все равно никогда не сделаешь.

– Но почему сейчас? – спросила я. – Он никому не приносит вреда и, похоже, дает тебе свободу делать все, что ты пожелаешь… во всяком случае, так говорят.

– Его деньги и статус давали мне защиту от этой шлюхи Мессалины, которая плела заговоры против меня и маленького Луция. Теперь Луций вырос, и опасность миновала, а Крисп постарел и стал мне помехой, так что я хочу заполучить его деньги, но избавиться от его присутствия.

Ее бессердечность нашла во мне зеркальный отклик: «Госпожа, а ведь я и тебя могу с легкостью отравить. Избавить от тебя мир. А для Луция будет лучше, если о нем позаботится кто-нибудь другой, раз уж ты не любишь его и не уважаешь его чувства».

Но я, естественно, никогда бы этого не сделала. Это вопрос репутации. Меня наняли отравить Криспа, и никого больше. Но признаюсь, искушение было велико, я бы с удовольствием отравила это омерзительное существо.

Моральный выбор – непозволительная роскошь для отравителя. Мы всего лишь инструмент – инструмент для заказчика. Мы не задаем вопросов. Мы делаем то, за что нам платят.

XVII

Нерон

Казалось бы, я должен сорваться с места и побежать, но я, наоборот, шел очень медленно, и все потому, что хотел найти в комнате здорового, бодрого Криспа и внутренне отказывался видеть его в любом другом состоянии. Мне почему-то казалось, что если я не войду в эту комнату, то с ним ничего и не случится, вообще ничего не случится. Но ноги сами несли меня, и вскоре я оказался на пороге.

Заглянул внутрь. Вначале меня ослепил яркий свет из окна за его кроватью, но, проморгавшись, я увидел вытянувшееся худое тело под белыми покрывалами. Подобравшись ближе, я вышел из потоков солнечного света и только тогда смог по-настоящему его разглядеть. Крисп лежал с закрытыми глазами и едва заметно шевелил губами при каждом вдохе и выдохе. По углам комнаты были расставлены горшки с дымящимися травами, от этого над его кроватью словно бы перекатывались волны полупрозрачного тумана.

Разбудить его? Мне показалось, что это будет неправильно. Но представить, что я больше никогда не услышу его голос…

Крисп пошевелился и открыл припухшие глаза.

– Луций…

– Я здесь, – отозвался я и, наклонившись ближе к нему, напряг слух.

– Луций… – повторил Крисп.

Казалось, у него нет сил произнести фразу даже из двух слов.

– Я не был на твоем состязании… Ты победил?

Состязание… После него будто минула целая вечность.

– Победил в одной категории – в борьбе. Жаль, что ты не пришел. – Я чуть не ударил себя по губам за то, что посмел быть таким бесчувственным, и тут же поспешил добавить: – Но я знаю, что ты бы пришел, если бы смог.

– Ты должен двигаться вперед, – сказал Крисп. – Не опускай руки. Никогда не останавливайся.

Боги! Как же я хотел в тот момент упасть на колени и закричать: «Как идти вперед без тебя?! Ты – единственный в моей семье, кому есть до меня дело!»

– Да, я постараюсь, – пообещал я вслух.

Крисп хотел приподняться на локтях, но силы ему изменили, и он, все так же лежа на спине, тихо сказал:

– Ты понимаешь, что очень