был бы рад возможности отвлечься на разговор с Робин, направляясь на не самую желанную встречу, попрощался и продолжил путь, чувствуя, как им овладевает дурное предчувствие. Люси, судя по голосу, была в восторге от того, что он приедет, и это делало перспективу сообщить ей свою новость еще менее приятной.

На большой магнолии в саду у дома Люси и Грега, естественно, не было цветов в этот прохладный мартовский день. Страйк постучал в дверь, и ему почти сразу же открыл его любимый племянник Джек.

— Черт возьми, — сказал Страйк. — Ты вырос примерно на двадцать сантиметров с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

— Было бы странно, если бы я уменьшился, — ухмыльнулся Джек. — А ты похудел.

— Да, мне нужно уменьшаться, — сказал Страйк, вытирая ноги о коврик у двери. — Ты поймешь, когда доживешь до моих лет... Я купил это для тебя, Люка и Адама, — добавил он, протягивая Джеку большую сумку.

В этот момент в холле появилась Люси и, услышав последние слова, радостно улыбнулась, глядя на Страйка. Ранее она была всегда недовольна, когда он особо выделял только ее среднего сына.

— Какой приятный сюрприз, — сказала она, обнимая брата. — Люк ушел на футбол с Грегом, но Адам наверху. Проходи, я только что достала банановый хлеб из духовки.

— Пахнет великолепно, — похвалил Страйк, следуя за ней на кухню, сквозь стеклянные двери которой виднелась лужайка. — Мне небольшой кусочек. Я еще не на сто процентов достиг своего желаемого веса.

— Я так рада, что ты позвонил, потому что немного беспокоюсь за Теда, — продолжила Люси, доставая из буфета пару маленьких тарелочек. Тед был их овдовевшим дядей, который проживал в Корнуолле. — Я позвонила ему сегодня утром, и он рассказал мне ту же историю, что и в прошлый раз, когда мы созванивались, слово в слово.

— Думаю, ему одиноко, — ответил Страйк, усаживаясь за кухонный стол.

— Может быть, — с сомнением ответила Люси, — но я подумала, что стоит поехать и повидаться с ним. Ты поедешь со мной?

— Да, если ты меня заранее предупредишь, — сказал Страйк, который испытывал знакомое чувство скованности, которое часто вызывала у него Люси, когда просила его немедленно заняться каким-нибудь делом и частенько раздражалась, когда он не мог сразу согласиться с ее планами. Однако сегодня Люси просто положила перед ним ломтик бананового хлеба, а потом поставила рядом кружку чая.

— Итак, зачем пожаловал? Не то чтобы я не рада тебя видеть. — Прежде чем Страйк успел ответить, появились Джек и Адам, у каждого в руках были арбалеты «Файртэк», которые Страйк купил специально для того, чтобы отправить сыновей Люси в сад, пока он с ней будет разговаривать.

— Это потрясающе, — сказал Адам Страйку.

— Рад, что вам понравилось, — ответил Страйк.

— Корм, тебе не следовало этого делать! — сказала Люси, явно обрадованная тем, что он сделал именно это. Учитывая, сколько раз он забывал о днях рождения своих племянников, Страйк прекрасно понимал, что эти знаки внимания можно считать оказанными с небольшим опозданием. — Жаль, что идет дождь, — сказала Люси, выглянув в окно на сад.

— Не очень сильный, — ответил Страйк.

— Я все равно хочу испробовать арбалет, — сказал Джек, подтверждая свое звание любимца дяди. — Я надену резиновые сапоги, — бросил он матери, снова выбегая из кухни. К облегчению Страйка, Адам последовал за своим старшим братом.

— Итак, почему ты здесь? — снова спросила Люси.

— Я бы предпочел рассказать, когда мальчики нас не услышат, — сказал Страйк.

— О боже, ты заболел? — в панике воскликнула Люси.

— Нет, конечно, нет, — сказал Страйк. — Я просто...

Джек и Адам поспешно вернулись на кухню, оба в резиновых сапогах.

— И куртки не забудьте, мальчики, — сказала Люси, разрываясь между предчувствием того, что Страйк ей скажет, и необходимостью присмотреть за своими сыновьями.

Наконец, когда оба мальчика в своих куртках исчезли под дождем, Страйк откашлялся.

— Хорошо, я хотел поговорить с тобой о деле, за которое я только что взялся.

— О, — сказала Люси, немного успокоившись. — Почему со мной?

— Потому что, если мы добьемся успеха, что на данный момент маловероятно, но если так случится, есть шанс, что это попадет в прессу. И в таком случае есть вероятность, что там будет информация о нас — о тебе и обо мне. То, что они смогут откопать.

— Например, что? — спросила Люси слегка надтреснутым голосом. — Они это и раньше делали, не так ли? В газетах уже все писали: «сын супер-группи», «печально известная любительница повеселиться Леда Страйк».

— Это может быть связано не только с мамой, — сказал Страйк.

Он заметил, что выражение лица Люси слегка напряглось. Она не называла Леду «мамой» с тех пор, как ей исполнилось четырнадцать, и с тех пор открыто говорила, что считает их покойную тетю Джоан своей настоящей матерью.

— С чем же тогда? — спросила Люси.

— Ну, — сказал Страйк, — меня наняли расследовать деятельность Всемирной гуманитарной церкви.

— И что?

— Их штаб-квартира находится там, где раньше была Коммуна Эйлмертон.

Люси откинулась на спинку стула, как будто ее ударили этими словами, выражение ее лица стало пустым. Наконец, она сглотнула и сказала:

— О…

— Я был просто в шоке, когда понял, что она находилась именно там, — сказал Страйк. — Я узнал об этом только после того, как мы взялись за это дело, и...

К его ужасу Люси начала беззвучно плакать.

— Люси, — произнес он, потянувшись к ее ладони. Она убрала ее и обхватила себя руками. Реакция сестры оказалась гораздо сильнее, чем Страйк мог себе представить. Он ожидал вспышку гнева и негодования из-за того, что у ворот школы снова будут сплетничать о ее необычном прошлом.

— Господи, — сказал Страйк, — я не...

— Что ты не…? — переспросила Люси чуть сердито, и слезы потекли по ее лицу.

— Мне жаль, — сказал Страйк. — Я сам был в шоке, когда увидел...

Люси поднялась на ноги и, спотыкаясь, направилась к столу, где на металлической подставке стоял рулон с бумажными полотенцами. Оторвав несколько листов, она вытерла лицо, глубоко вздохнула и сказала, явно стараясь взять себя в руки:

— Прости. Я просто... я не ожидала...

Она разрыдалась. Страйк поднялся из-за стола и подошел к ней. Он подумал было, что она оттолкнет его, но она позволила крепко обнять себя и зарыдала на груди у брата. Они простояли так меньше минуты,