– А кто такой господин Кривицкий? – не поняла Александра.

– Отец ее мужа. Савелий Кривицкий, владелец заводов, газет, пароходов. То, что еще совсем недавно в нашем государстве называлось немодным нынче словом «олигарх». Плиновская и развернулась-то так только благодаря его деньгам. И под негласной защитой находилась довольно долго. Кривицкий вот уже несколько месяцев пытается решить проблему, используя свои знакомства во властных структурах, но ничего у него не получается.

– А какая вторая причина?

– А вторая причина мне не нравится. Дело в том, что кто-то может искать способ бросить тень на судью Кузнецову. Представь, какие могут быть эффектные заголовки, если выяснится, что дочь судьи идет в одной компании с блогерами, уклоняющимися от налогов.

Сашка представила, и ее тут же затошнило. Миронов заметил ее состояние.

– Ладно, Сань. Я тебе обещаю, что разберусь. Ты молодчина, что обо всем мне рассказала. Но только у меня есть одно условие.

– Какое? – промямлила Сашка. – Помирить вас с мамой? Так у меня не получится.

– С твоей мамой я буду разбираться сам, без посторонней помощи, – отрезал Миронов. – А условие очень простое. Ты ни при каких обстоятельствах не скажешь маме, что обращалась ко мне за помощью и я тебе помог.

– Так вы мне еще не помогли.

– Помогу. Об этом не беспокойся. Но про мое участие в деле и вообще о нашей встрече молчи, как партизан на допросе. Договорились?

– Договорились, – с облегчением сказала Сашка.

Ей и самой не улыбалось признаваться, что она за маминой спиной продолжает общение с Мироновым. Из офиса последнего она вышла с чувством глубокого облегчения, уверенная в том, что все неприятности позади, и, как оказалось, сильно ошиблась.

Мама позвонила, когда Александра уже подъезжала к дому, в котором они с Фомой снимали студию.

– Приезжай домой, – приказала мама.

Ее голос не сулил ничего хорошего и предупреждал, что спорить не стоит. Развернув машину, Сашка уныло поехала на старую квартиру.

Услышав звук поворачивающегося ключа в замке, мама вышла в прихожую и молча смотрела, как дочь снимает кроссовки.

– Привет, мам.

– И как ты это объяснишь? – сунула та под нос Сашке повестку в налоговую.

Ну да. Сашка спрятала ее, засунув подальше в ящик комода, а мама каким-то чудом нашла. Сама виновата, что не порвала на мелкие кусочки и не выбросила.

– Мам, я разберусь.

– Да? – Если маму и можно было чем-то вывести из себя, так это шапкозакидательским ответом. – Что ты говоришь? И почему, спрашивается, я должна в это поверить? Ты уже разобралась. И вон он, результат.

Она потрясла бумажкой, зажатой в руке.

– Мам, ничего страшного не произошло.

– Неужели? Ты ходила в налоговую?

– Да, ходила.

– Саша, как ты могла отправиться туда, не поставив в известность ни меня, ни Костю? Ты что, не понимаешь, что это очень серьезно? Я сегодня попыталась узнать, что именно тебе инкриминируется, но не смогла, даже несмотря на свой статус судьи. Со мной просто не стали разговаривать, сообщив железным голосом, что это тайна следствия. Какого следствия, Саша? Во что ты вляпалась?

– Мама, нет никакой уверенности в том, что это я вляпалась, – вздохнула Сашка и тут же прикусила язык.

О том, что сама она мелкая, никому не нужная сошка, интерес к которой может скрывать более глубокие подходы к Кире Плиновской или судье Елене Кузнецовой, ей сказал Миронов, а упоминать его было ни в коем случае нельзя. Она обещала.

– А кто? Пушкин?

– Мама, скорее всего, налоговую интересует Кира Плиновская. А я просто могу дать необходимые показания, потому что участвую в ее цепочке по организации онлайн-марафонов.

– И что, ты согласилась давать показания? А тебе не кажется, что это чем-то напоминает банальное стукачество?

Сашка даже ушам своим не поверила.

– Мама, неужели судья может выступать против честной дачи показаний? – воскликнула она. – Я же не собираюсь никого оклеветать. Я просто рассказываю то, что мне известно, поскольку убеждена, что ни я, ни Кира не делаем ничего плохого. Онлайн-продукт – точно такой же, как макароны или уколы красоты (ой, она использовала сравнение Миронова. Надо лучше за собой следить, а то точно проболтается). И если люди готовы за него платить, то это законно.

– Ты согласилась с суммой долга в двести восемьдесят тысяч? – Ее тираду мама просто проигнорировала.

– А куда мне было деться? Они собрали все поступления на мою карточку за последние два года. И посчитали сумму неуплаченного налога на доход физических лиц. Плюс я забыла заплатить государству шесть процентов с той суммы, которую мне перевела Натка. Ну, прости, – она заметила мамин возмущенный жест, – я действительно забыла.

– Так, ты понимаешь, что с фискалами шутки плохи. Вернее, даже не плохи, а опасны. Саша, нам нужно срочно найти эти деньги, чтобы внести их в добровольном порядке. И тебе необходим хороший юрист, чтобы вся эта ситуация не привела к уголовному делу. Добровольное признание налога часто бывает основанием для возбуждения дела. Проблема в том, что у меня просто нет сейчас такой суммы на счете. Все эти переезды достаточно сильно меня подкосили. И у Натки с Костей нет. У них двое детей и долги за ремонт. Ладно, придумаем что-нибудь.

– Мама, я по-прежнему зарабатываю, – решительно заявила Сашка. – Просто теперь буду внимательнее ко всему относиться и налоги платить вовремя. Так что деньги мы найдем. Вместе с Фомой. Хотя он еще об этом не знает.

Про Миронова ей удалось не проболтаться, и Сашка чувствовала себя героем. Хотя и не во всем. Все напряжение последних двух недель вдруг навалилось на нее с такой силой, что Сашка горько заплакала и качнулась к маме, чтобы ее обнять. Ей сейчас очень нужна была материнская поддержка и забота. Вот только мама от объятий почему-то уклонилась и просто погладила дочь по щеке.

– Ладно, Саш, вместе прорвемся, – вскользь бросила она и ушла в кухню греметь чайником. – Иди чай пить, – послышалось оттуда.

* * *

Не могу с уверенность сказать, что разговор с Сашкой сильно меня успокоил. Нет, тревога никуда не делась, я просто физически ощущала, что моей взрослой дочери угрожает опасность, причем источником ее почему-то, как мне казалось, была я сама. Костя Таганцев прав. Сама по себе Сашка никому не нужна и неинтересна. Слишком мелкой, нежирной целью она является.

Да, и для нее, и для меня двести восемьдесят тысяч неуплаченного налога, которые она пообещала внести в казну, большие деньги, однако по сравнению с миллионами, начисленными налоговиками крупным российским блогерам, это сущие копейки.

Нет, за Сашку взялись всерьез, потому