отношению к внешнему миру весьма замкнуто и старался показываться как можно реже. И вы, конечно, поймете, что я не хочу появляться в общественных местах до тех пор, пока с меня не будет снята даже тень подозрения…»[110]

А в письме, написанном на следующий день, он окончательно капитулировал:

«Глубокоуважаемый канцлер!

После того как Вы вчера сделали перед нацией и всем миром Ваш великий отчет о внутреннем положении и о событиях, которые привели к 30 июня, я чувствую, что мне хочется пожать Вам руку, как я это сделал 30 января 1933 г., и поблагодарить Вас за все то, что Вы дали германскому народу, подавив в зародыше вторую революцию, провозгласив непреложные принципы государственного мужа. Трагические и печальные обстоятельства помешали мне впервые, начиная с 30 января, быть рядом с Вами. Вы сами разрешили мне отсутствовать и проявили понимание того, что вице-канцлер не может занять свое место на министерской скамье, если он подвергается особому обращению (досье, конфискованные у меня, все еще не возвращены мне, несмотря на указания Гервнга и Ваши собственные). Ваши заявления ясно показали истории, что какое-либо подозрение в связях между мной и этим предательским заговором являлись преднамеренной клеветой и злословием. Я благодарю Вас за это заявление». Затем, после того как Вы пишете, что люди все еще верят этому, в предпоследнем абзаце Вы заявляете: «Поэтому я был бы вам особенно признателен, если бы вы с определенностью заявили при удобном случае, что до сегодняшнего дня я преданно стоял рядом с вами и сражался за вас, за ваше руководство, за вашу деятельность на благо Германии»[111].

Понятно, что такого преданного чиновника было бы неразумно отправлять в отставку. Ведь он мечтал о карьере при новом режиме. Выбор министерства иностранных дел был не случаен. Только там бывший политик мог реализовать себя. А, учитывая его знание особенностей «тайной дипломатии» и шпионажа, он прекрасно подходил на роль официального представителя Германии в Австрии.

Разумеется, дело было не только в его «личных знакомствах» с представителями политической и бизнес элиты Австрии и профессиональных навыках. При необходимости Адольф Гитлер мог спокойно пожертвовать этой «фигурой» в прямом смысле этого слова. По утверждению самого фон Папена (ссылается на результаты обыска австрийской полиции 25 января 1938 года в помещении руководящего комитета местных национал-социалистов) существовал план, который предусматривал его убийство — как повод для вторжения Вермахта в страну[112].

Подготовка к новому путчу

Почти сразу же после приезда в Вену фон Папен встретился с поверенным США в Австрии Дж. Мессерсмитом. В августе 1945 года американский дипломат в письменных показаниях, данных на Нюрнбергском процессе, так опишет беседу:

«Когда я посетил фон Папена в германской миссии, он встретил меня словами: „Теперь Вы у меня в миссии, и я могу направлять наш разговор“. В самой наглой и циничной форме он затем заявил мне, что вся юго-западная Европа до границ Турции представляет собой естественный тыл Германии и что он облечен полномочиями облегчить экономический и политический контроль Германии над всей этой территорией.

Он совершенно прямо и откровенно сказал мне, что контроль над Австрией будет первым шагом. Он определенно заявил, что находится в Австрии для того, чтобы ослабить и подорвать австрийское правительство и действовать из Вены таким образом, чтобы ослабить другие государства на юге и на юго-западе. Он сказал, что так как он пользуется репутацией хорошего католика, то он намеревается использовать ее для того, чтобы приобрести влияние на некоторых австрийцев, таких, как кардинал и другие. Он сказал, что он говорит мне это потому, что германское правительство с целью приобретения контроля над Западной Европой намерен идти на все, и что нет ничего, что могло бы остановить его на этом пути, а также, что наша политика и политика Франции и Англии не строится на учете реального положения вещей…»[113]

Реакция янки была предсказуемой — он был поражен услышанным. Причем даже не самой идеей, а тем, что немец так откровенно и цинично рассказал о планах Берлина. Собеседник непринужденно улыбнулся и ответил, что их разговор останется между ними, и они оба не будут говорить так откровенно об этом с другими.

Сейчас мы уже не узнаем, как отнеслись в Вашингтоне к сообщению из Вены. Возможно, его просто проигнорировали. Когда Джордж Мессерсмит занимал пост помощника Государственного секретаря США, то писал 11 октября 1937 года, что планы германских фашистов сводятся к следующему: захват Австрии и Чехословакии; установление господства Германии в Юго-Восточной Европе; захват Украины; изоляция России; постепенное расчленение Британской империи; наконец, действия против США. К его мнению не прислушались. Министр иностранных дел Франции Ивон Дельбос даже не скрывал во время встречи со своим советским коллегой — Максимом Максимовичем Литвиновым 6 ноября 1937 года, что США толкают Францию на соглашение с Германией. Такая позиция Вашингтона объяснялась тем, что, как признал в своих воспоминаниях заместитель государственного секретаря США Саммер Уэллес, осенью 1937 года в Соединенных Штатах господствовало убеждение, что Гитлер не начнет войны против западных держав, пока он не уничтожит своего истинного врага — СССР[114].

Этот эпизод можно считать проявлением излишнего служебного рвения немца. Дипломат случайно или намерено раскрыл планы своего правительства. На самом деле фон Папен не был просто исполнителем замыслов Адольфа Гитлера, как его пытаются представить советские журналисты и историки. В своем отчете от 1935 года, который мы уже цитировали выше, есть интересный абзац, который развивает этот разговор:

«Великая историческая речь фюрера 21 мая этого года, а затем морское соглашение значительно ослабили напряжение во внешней политике в отношении Англии. Но ясно и окончательно определившееся отношение национал-социализма к советской государственной доктрине, естественно, удвоили франко-русские попытки помешать нашему проникновению на восток и юго-восток, в то же. время не приведя к ослаблению напряжения и в других направлениях, путем явного отказа от включения или аннексии Австрии. Все попытки вновь образованной Третьей империи вести экономическое, в особенности политическое, наступление на юго-восточную Европу немедленно сталкивались с фронтом, образованным всей Европой…

Этот реалистический обзор европейского положения непосредственно показывает, что германо-австрийская проблема не может быть, по крайней мере в ближайшем будущем, успешно разрешена с точки зрения внешней политики.

Мы должны в настоящее время довольствоваться тем, чтобы международное положение Австрии не ухудшилось, имея в виду разрешение проблемы в будущем. В этой связи опасность пакта о невмешательстве и двустороннего пакта может быть успешно предотвращена. Окончательное оформление этого решения зависело и зависит лишь от формы германо-австрийских отношений