Шрифт:
Закладка:
Она не стала читать другие комментарии – надоело. Всё равно ничего нового и интересного: повторяют друг за другом и тоже ехидничают, словно поголовно заразившись тоном поста. Искренности – ноль, тоже – сплошная пыль в глаза.
Вот с кем бы одним с глазу на глаз Полина бы пообщалась. Например, с Зимним_солнцем. Но здесь нет «лички». А переносить беседу на одну из настоящих страничек в сетях, значит, раскрыть свою истинную сущность. И опять – да ну. Всё-таки Полина сама с собственными чувствами разберётся. Не дура. Хотя тут и разбираться нечего, она давно уже поняла: дело чисто в физиологии.
Ваня ей не противен – он очень даже приятный – и целуется потрясающе, вот её и повело. Чуть растаяла. Но попробуй не растаять от таких горячих ощущений. Всё естественно, и потому заморачиваться нечего.
Как же об этом говорят? Предавшее тело. Вроде так. И всё равно разум сильнее. У Полины уж точно.
Она вышла из интернета, закрыла нетбук, вздохнула. И чего было так дёргаться из-за мелочи? Полина поднялась со стула и медленно побрела наверх. Больше не хотелось бегать и метаться, и спешить в комнату не хотелось. Наверняка Таня обиделась и теперь встретит нарочито невозмутимым видом и будет демонстративно молчать, но нарочно мелькать перед глазами. Но соседка встретила вопросом:
– Поль, ты как? Всё в порядке?
И стало даже чуть-чуть неудобно и стыдно перед ней.
– Ага. Нормально, – пробормотала Полина, не глядя. Как раз сидела перед кроватью на корточках и прятала нетбук в чемодан.
Таня за спиной то ли хмыкнула, то ли охнула. Тоже чувствовала себя неудобно.
– Я просто решила, что у тебя что-то с Ваней случилось. Ну, типа, поругались.
– Не, не поругались, – распрямляясь, заверила её Полина. – Наоборот, всё хорошо.
Только это самое «хорошо» больше всего и смущает. Может, оно Полине и ни к чему, именно такое, слишком уж хорошее.
Вот бы с кем поговорить. С Таней, а не с каким-то там неизвестным Зимним_солцем. Но тогда придётся и ей всё по-честному рассказывать, и про спор тоже, а язык почему-то не поворачивается. Хотя соседка всегда Полину поддерживала.
– Тань! – вырвалось, почти неосознанно, не зависимо от воли, и Таня сразу откликнулась:
– А?
Полина втянула побольше воздуха, задержала дыхание, чтобы он сам захотел вырваться, а вместе с ним и нужные слова. Пусть не сразу по теме, а в качестве вступления, что-нибудь типа «А можно с тобой поговорить откровенно?» или «Если я тебе откроюсь по секрету, ты же никому не расскажешь?»
Ну же! На счёт три. Раз, два…
Нет, не получилось. Хотя воздух и вырвался, как из сдувшегося шарика, но вместе с ним – абсолютно несущественное, но зато буднично ничего не значащее:
– Чайник поставить?
28
Они встречались не так уж и часто. Основную часть времени отнимали занятия, минимум по четыре пары в день, а иногда и после них приходилось задерживаться. И готовится к ним тоже ведь надо, а Ваня ещё и работал.
Чаще всего виделись на переменах, но не один на один, в окружении однокурсников. В такие моменты Ваня вёл себя сдержанно, почти не демонстрировал, что с Полиной у него какие-то особые отношения. Просто смотрел на неё дольше, чем на других, улыбался, прикасался легко. Не очень-то и поймёшь: чисто по-дружески или из-за чего-то большего? Трактовать можно по-разному, и уж точно каждый будет делать это в свою пользу.
Краем глаза Полина отыскивала мелькающую поблизости Изольду Казарян – её пышную густо-чёрную шевелюру ни с чем не спутаешь – или долговязую фигуру Чупы. Да толку-то? Они не захотят замечать ничего особенного. А оно было, было! Пусть и в редкие вечера, или по выходным, когда не мельком, когда подолгу и только вдвоём. Ужинали в кафе, один раз сходили в кино, но в основном гуляли или катались по городу и, сидя в машине, целовались до одури. Как сейчас.
Смешно же по-прежнему держать дистанцию после того, как однажды приблизилась – после тех поцелуев под снегом. Ведь они не просто коротко чмокнулись в губки. И пусть Полина сразу резко заторопилась в общагу, не отговариваться же потом тем, будто всё случилось под влиянием минутного порыва, и больше она не желает повторять.
Ведь если только целоваться и обниматься – это не столь уж и много. Мелкое отступление от строгих принципов, ради выигрыша, ничего предосудительного. Зато очумительно приятно. И сладко. И горячо. Но дальше… дальше она не зайдёт, ни за что. А Ваня, оторвавшись от Полининых губ, но зато прижимаясь лбом к её лбу и касаясь ладонью её щеки, прошептал сквозь судорожные вдохи:
– Поедем ко мне?
Он не добавил, зачем. Да ведь и без того – слишком очевидно.
Полина чуть отодвинулась, мотнула головой. Она всегда так делала, когда надо было прийти в себя, разогнать пелену, застилающую взгляд, вернуть способность мыслить. Словно стряхивала с себя сон или морок. Но Ваня воспринял это как отказ, и в общем-то правильно воспринял. Полина так и хотела сказать «Нет. Не поедем», просто не выговорилось. А он тоже отодвинулся, ещё дальше, чтобы заглянуть в глаза.
– Почему?
Трудно объяснить, а уж тем более назвать истинную причину: «Я не собираюсь с тобой спать, просто потому что никогда и не собиралась. Мне это не нужно, чтобы выиграть спор. Вот потому и «нет»».
Полине подобное никогда не произнести. Чтобы не выдать себя, чтобы Ваня не обиделся и не рассердился, чтобы… чтобы…
– Я не могу так, – спрятав глаза, пробормотала она. Память выудила откуда-то подходящую фразу, которая должна сработать. Ну говорят же так: – Я не готова.
– У тебя ещё ни разу не было? – напрямую спросил Ваня, просто, спокойно, без каких-то особых оценок и интонаций. – Ты не бойся.
Он намеревался ещё что-то произнести, но Полина перебила, почти выкрикнула:
– Не в этом дело. И было. Всё.
И сразу захотелось зажмуриться, а ещё лучше – закрыть лицо ладонями.
Да почему ж её так корёжит? И что она несёт? Какое «всё»? Звучит, будто она спит со всеми подряд, перепробовала, что только возможно. А ещё, будто она извиняется за своё несогласие.
Какая глупость! Особенно это смущение, стыд появляющийся неизвестно откуда. А где тут стыдное? В содержании их разговора? В предлагаемой близости?
Словно о ней никто никогда не думает, не фантазирует, не желает. Ведь враньё, чистой воды враньё, если кто-то заявит, что нет, даже ни разу в мыслях…
Да ладно!
И Полина не будет отрицать. Представляется легко. Такое представляется. Но если разговаривать об этом, даже в самых невинных фразах, слова застревают в горле.
Запинаешься, заикаешься, ведёшь себя как дура. И почему-то – почему? – стесняешься своей неопытности. И в том, что говоришь «нет» чувствуешь себя виноватой. А с чего бы? Разве это вина – не хотеть того, чего хочет другой?
