Когда я закончила, я отправилась в ванную, мне хотелось набрать ее до краев горячей водой и пеной, и полежать там, чтобы восстановить силы. В комнате не было полотенца и я решила, что нужно тихонько зайти в спальню и посмотреть не вернул ли его Огнарев вместе с постельным бельем.

Спальня оказалась пуста, Алекса не было дома, на заправленной кровати лежала черная футболка, которую я надевала в прошлый раз. Я распахнула дверцы шкафа и увидела, что одежда блондина вернулась на место, а вот моей все так-же не было. На самой верхней полке стопкой лежали белые махровые полотенца, я взяла одно из них и отправилась в ванну, по пути прихватив с собой футболку Алекса.

Я провалялась в теплой, приятной воде больше часа и потихоньку приходила в себя, хоть внешне мое лицо все еще напоминало серую, безжизненную маску.

После принятой ванны, я залезла на диван, включила телевизор и стала хаотично переключать каналы, мне нужно было занять мысли, но это никак не выходило. Аппетита тоже не было.

Громкая трель дверного звонка разрезала воздух, и я по доброй традиции подлетела на месте и всполошилась. В последнее время, нервы стали ни к черту. Я аккуратно двинулась к двери и посмотрела в глазок, по ту сторону стоял парень в бейсболке.

— Кто там? — встревоженно спросила я.

— Курьерская служба, — послышалось из-за двери.

Я повернула замок и несмело выглянула в коридор, отворив дверь не полностью, а лишь оставив небольшую щель.

— Екатерина?

— Да.

— Распишитесь, — он просунул мне синюю папку с бланками и ручку.

Я быстро поставила какую-то закорючку и вернула ему бумаги. Парень потянул дверь на себя, и вручил мне огромную корзину орхидей. Я непонимающе захлопала глазами и забрала цветы. Курьер тут-же удалился, оставляя меня наедине с моим замешательством.

Плетеная корзина была просто громадной, пока я несла ее в комнату, я прогибалась в спине и пыхтела от тяжести. Кое-как водрузив ее на стол, я стала внимательно изучать букет. Шикарные нежно-розовые и белые орхидеи обрамлялись зелеными листьями рускуса, они выглядели так нежно и изыскано, что от такой красоты у меня перехватило дыхание.

Теперь я уже знала, что к цветам, как правило, всегда идет записка и забегала глазами вкруговую, в поисках открытки.

«Не злись

А.»

Не злись? Серьезно? От возмущения мне захотелось громко выругаться! Меня снова накрыла волна обиды и чувства жуткой несправедливости, под ребрами уязвлено заныло и я отошла от корзины, злобно хмуря брови и сжимая зубы.

Не злись? Как можно быть настолько циничным и беспринципным человеком, чтобы сначала растоптать меня и унизить, а на следующий день отправить мне цветы? Что по его мнению я должна сделать, притвориться, что ничего страшного не произошло?

Уверенным шагом я направилась к столу, схватила с него корзину с орхидеями и точно так-же пыхтя и прогибаясь, потащила его к входной двери. Я еще раз сбегала на кухню, взяла мусорные пакеты с бутылками, поставила их рядом с цветами, а сверху бросила свое ненавистное платье горничной. Думаю, я доходчиво выразила блондину свое мнение на это счет.

Обернувшись, я еще раз посмотрела на орхидеи и досадно вытянула губу.

Жалко, очень красивые цветы…

Огнарев вернулся спустя два часа. В этот момент я все так-же сидела перед телевизором и кликала кнопками пульта, пустым взглядом таращась в экран.

Он запнулся об пакет и послышался звон бутылок, ударяющихся друг от друга. Я снова съежилась, в каком настроении сегодня находится Алекс было загадкой, возможно, он опять устроит мне взбучку.

Я прочувствовала спиной, как он вошел в комнату и затаила дыхание.

— Не понравились цветы? — спокойным тоном произнес Огнарев.

— Не понравился отправитель, — холодно сказала я.

— А первый букет ты тоже выбросила?

Я вспомнила цветы, которые когда-то ждали меня в общежитии, и как мы с Леркой гадали от кого- же они могли быть.

Я не ответила на его вопрос и все еще не поворачивалась к нему лицом.

— Где моя одежда? Я не могу ходить в универ в футболке!

— Выбросил, — тихо сказал Алекс.

Я все же повернула голову и уставилась на него большими возмущенными глазами.

— Психанул… — он рассеяно улыбнулся, как нашкодивший ребенок.

Сегодня лицо и голос Алекса казались мягче, его глаза снова были зелеными и если бы я не была уверенна, что у этого человека нет души, я могла подумать, что он раскаивается.

— Закажи себе что-нибудь, я оплачу, — сказал он.

— Не надо! — надуто цокнула я, и гордо отвернулась.

— Ну, прости! — взволнованно произнес Огнарев и я не поверила своим ушам.

Он подошел к дивану и плавно на него опустился, заглядывая мне в лицо. Я по-прежнему смотрела в стену, хмуря брови и избегая его взгляда.

— Я перегнул, — тихо сказал он, — прости меня…

— Прости меня? — я не выдержала и яростно зашипела, резко развернулась, прожигая глазами дыру в его голове, — Ты думаешь, это так работает? Сначала ты унижаешь меня самым грязным способом, вытираешь об меня ноги, глумишься, угрожаешь, выставляешь меня на посмешище, а потом говоришь: «прости меня»?

Алекс терпеливо ждал пока я выговорюсь и стоически принимал мои гневные выпады. Хотя я знала, что с ним никогда нельзя быть уверенной в том, что будет дальше. Иногда он пропускал мои удары и давал мне возможность, думать, что между нами равная схватка, а не нападение, но порой, после случайного слова ему сносило голову, и он одним своим видом превращал меня в испуганную жертву.

— Знаешь ли, это извинение мне много стоило, — обижено сказал Огнарев.

— Ах, какой бедненький! — грозно всхлипнула я, — какой ужасный выдался день! Пришлось извиниться за то, что натворил!

— Пожалеешь меня?

Алекс хитро прищурил глаза и расплылся в теплой улыбке. Мне хотелось расцарапать его наглую, довольную физиономию, но я только злобно на него скосилась и надула губы.

— Мир? — Огнарев протянул мне мизинец и ласково на меня посмотрел.

От возмущения мне хотелось кричать! Неужели он правда думает, что я сделаю вид, что ничего страшного не произошло? Я закипала все сильней и сильней, но знала, что он разрешает мне выеживаться только до поры до времени, поэтому я просто прикусила язык, и, в целях собственной безопастности, спокойно ему сказала:

— Алекс, давай договоримся не разговаривать друг с другом. Можешь обращаться ко мне только по делу? Ты раздражаешь меня, а я раздражаю тебя…

— Ты меня не раздражаешь, — Огнарев перебил меня.

— Не важно! Никаких примирительных цветов, светских бесед! Просто, когда ты придумаешь свою очередную гадость, дай знать!