условиях неспокойного моря. В конце концов немецкая команда смогла устроить своеобразный подъемник из шлюпбалок и больших угольных ковшей, с помощью которого удалось поднять женщин и детей на палубу «Атлантиса». После нескольких часов напряженной работы весь состав команды и пассажиров с «Кеммендайн» оказался в безопасности на борту «Атлантиса».

 Рогге встретился с капитаном парохода Р. Б. Райдом, получил от него списки пассажиров и команды, а потом устроил построение пленных, чтобы узнать, все ли на месте. Торговое судно «Кеммендайн» было построено 16 лет назад, оно имело вместимость 7769 тонн и принадлежало британской Индийско-Бирманской линии. Единственным грузом парохода было небольшое количество пива и виски. «Кеммендайн» шел из Глазго в Рангун через Гибралтар и Кейптаун, имея на борту 147 человек: команду из 26 офицеров и 86 индийских матросов, а также 35 пассажиров — среди них пять женщин и двое детей. Пассажиры в основном принадлежали к числу аристократов с хорошими связями, были членами семей британских офицеров с Гибралтара, или же богатыми индийскими торговцами. Рогге проследил, чтобы гражданским пленным были выделены отдельные каюты, и назначил капитана Райда заботиться о них, и в первую очередь — присматривать за женщинами и детьми.

 Как только команда поместила пленных в их каюты, Рогге решил установить, почему «Кеммендайн» стрелял в «Атлантис» через целых девять минут после капитуляции. Капитан Рогге устроил на борту расследование, чтобы определить, следует ли судить ли военно-полевым судом поступок стрелка британского корабля. Следствие вели капитан Рогге, Капитан-лейтенант Каменц, лейтенант-цур-зее Моор и капитана Райда и его первого помощника. Капитан Армстронг с корабля «Сити оф Багдад» был свидетелем. (Этот фарс можно считать типичным для нацистского правосудия — ведь «Атлантис» точно так же обманывал противника, маскируясь под нейтральные суда, действуя под чужим флагом и поднимая боевые знаки только перед началом стрельбы. Но с точки зрения нацистов, что дозволено сверхчеловекам, то недопустимо для других. Впоследствии британские власти проводили судебное разбирательство относительно случая с обстрелом «Кеммендайн», являвшегося пассажирским судном, не имевшим на борту военных грузов,— но Рогге удалось избежать обвинения в военном преступлении, сославшись на строгое выполнение инструкций SKL - прим. ред.)

 В ходе слушаний о проступке офицеры определили, что у стрелка не было никакого способа узнать, что «Кеммендайн» сдался. Шум пара, вырывавшегося из пробитых трубопроводов, заглушал любые звуки и даже сообщения по громкой связи. Стрелявший не был моряком, торговым или военным. Он был мойщиком окон из Лондона, подбежал к орудию и дернул спусковой шнур без всякого приказа. В итоге офицерская комиссия решила, что инцидент стоит отнести исключительно на счет замешательства в ходе сражения. Капитан Райд подписал документ, подтверждающий, что орудийный огонь «Кеммендайн» после капитуляции велся неумышленно, что поведение Рогге и его команды было все время достойным уважения, и что все происходило в согласии с установлениями правилами войны на море. Капитан Уайт согласился подписать в качестве свидетеля протокол судебного решения. Рогге зарегистрировал документ, сделал обширную запись в журнале, суммирующую все факты, и отложил бумаги для того, чтобы наконец-то отдохнуть.

 Этим вечером Рогге снова собрал всю команду. Он поблагодарил моряков за их действия и объявил, что высшее морское командование предоставило ему тридцать «Железных крестов» второго класса, разрешив распределять их. В германской морской практике предусматривались полномочия командира корабля относительно награждений такого рода. Рогге объяснил, что он не может выбрать тридцать человек среди всей команды. На его взгляд каждый член команды на корабле заслужил награду, и Рогге не хотел выделять кого-то, раздавая знаки отличия во время нахождения в море. Капитан крейсера объяснил команде, что по его мнению, награды должны присуждаться лишь по завершении боевого плавания — поэтому тремя месяцами раньше, когда корабль снаряжался в порту, он отклонил предложение SKL взять на борт «Железные кресты». И теперь у него нет возможности провести награждения на корабле, даже если бы он захотел сделать это. После этого объявления моральный дух команды заметно возрос.

 Позднее тем же вечером Рогге еще раз проанализировал работу своих людей и решил, что лейтенант Адольф Венцель и радист Генрих Веземанн заслуживают «Железный крест». Эти люди исследовали информацию из захваченных британских шифровальных книг и сравнили их с закодированными сообщениями англичан, перехваченными радиорубкой крейсера. Сейчас Веземанн, используя свой трехгодичный опыт работы в шифровальном отделе, вместе с Венцелем работал над систематизацией и расшифровкой всех британских торговых кодов. Пока удалось взломать около половины таких сообщений, что давало вспомогательному крейсеру значительное тактическое преимущество — теперь «Атлантис» мог читать значительную долю радиосообщений с британских торговых судов.

 Следующим утром «Атлантис» получил приказ от SKL незамедлительно прервать плавание и проследовать для модернизации в Берлин. Это был второй такой приказ, полученный Рогге — первый пришел пятью неделями раньше, 8 июня. Рогге игнорировал распоряжение, опасаясь, что использование радиопередатчика поможет союзникам запеленговать крейсер и определить его местонахождение. Германское морское командование знало о нежелании Рогге передавать послания по радио. До этого момента Штаб руководства войной на море не требовал от Рогге постоянных отчетов, потому что передвижения «Атлантиса» можно было легко проследить по радиопереговорам англичан — используя их открытые сообщения о минном поле, расшифрованные военные донесения, инструкции британского Адмиралтейства и сам факт снижения радиоактивности торговых судов в определенном районе. Германский штаб хорошо понимал мотивы радиомолчания Рогге, однако строгая отчетность SKL и имевшиеся инструкции требовали обязательного официального доклада.

 В конце концов 14 июля капитан Рогге отправил в Берлин такой доклад, а затем продублировал это сообщение на волне 16 миллиметров. Эта радиограмма стала его первым донесением в Берлин за три с половиной месяца. Короткий доклад сообщал положение крейсера — 6 градусов южной широты и 77 градусов восточной долготы; он же информировал SKL о том, что на крейсере осталось провизии на восемьдесят пять дней и к настоящему времени потоплены вражеские суда вместимостью тридцать тысяч тонн. Британский флот действительно перехватывал подобные кодированные передачи и пытался определить местонахождение их отправителя. Тем не менее, полученные противником данные о положении вспомогательного крейсера не имели координат по широте и оказались на два градуса смещены по долготе, что делало угрозу для «Атлантиса» минимальной.

 С 14 до 22 июля «Атлантис» лениво двигался зигзагами к югу от архипелага Чагос на маршруте Маврикий—Сабанг, держа ход в тринадцать узлов ночью и замедляя его до девяти узлов в дневные часы. Самым оживленным местом на корабле в течение этих дней стало пространство вокруг фальшивого переднего люка, который команда превратила в игровую площадку для детей, оказавшихся на борту корабля. Матросы застелили люк брезентом и насыпали