Шрифт:
Закладка:
А вот уже после боя, когда схлынет первое напряжение, появляется возможность хоть немного переосмыслить произошедшее, так сказать, «разложить все по полочкам» в собственном сознании.
Виктор Чайка, как и все, выросшие в Санкт-Петербурге, знал героическую и трагическую историю блокадного Ленинграда. Как и многие в городе на Неве, он хотел стать военным моряком. Курсантская юность оказалась нелегкой, но он справился со многими трудностями, чтобы получить заветные лейтенантские погоны.
Когда Виктор Чайка впервые попал на морскую практику, еще «гардемарином» на знаменитый парусник «Крузенштерн» в Калининграде, то понял, что служить хочет именно здесь – в янтарном краю тихих вод, где над дюнами качаются от ветра высокие корабельные сосны. Где пахнет смолистой хвоей и терпким соленым ветром Балтики. Потом была служба командиром ракетно-артиллерийской боевой части на малом ракетном корабле «Гейзер» проекта «1234.1» «Овод».
Молодой офицер навсегда запомнил свой первый учебно-боевой пуск мощной противокорабельной ракеты «П-120» «Малахит». Как в реве и грохоте, в огненных сполохах стартовых ускорителей пятитонная махина вырывается из пусковой установки и огненной стрелой устремляется к цели, находящейся за 150 километров от корабля. И его собственный доклад: «Пуск произвел, ракета в воздухе!» Как он боялся тогда, что голос сорвется и выдаст его волнение…
Молодого и перспективного офицера перевели старшим помощником уже на новые ракетные корабли проекта «Каракурт» – самые современные и мощные среди «москитных сил» Дважды Краснознаменного Балтийского флота. Вскоре капитан-лейтенант Чайка уже сам стал командиром такого корабля. Служба на самом западном рубеже России, в непосредственном соприкосновении с военно-морскими силами НАТО никогда не была легкой, но Виктор и не искал в жизни и в службе легких путей.
А потому, когда случился с его ракетным кораблем такой вот «пространственно-временной провал», не запаниковал, а продолжал решать вместе с экипажем новые боевые задачи. Прежде всего – он защитник Родины, что в неспокойном, на грани боевого применения, начале XXI века, что огненным летом и осенью 1941 года. Ленинград нужно защитить, не допустить страшной блокады! И он, Виктор Чайка, и его экипаж приложат к этому все силы.
Битва за «Дорогу жизни»
Пока МРК «Балтийск» шел к своему новому месту дислокации в Кронштадте, на суше развернулось наиболее драматичное сражение за «Дорогу жизни» у железнодорожной станции Мга и у крепости Шлиссельбург.
Внезапный советский десант на полуостров Юминда и морской бой, итогом которого стало потопление трех немецких эсминцев и фатальное повреждение легкого крейсера «Лейпциг», дали командованию Ленинградским фронтом драгоценное время для подготовки и укрепления оборонительных рубежей. Внезапные удары с тыла заставили притормозить гитлеровское наступление на десять дней, что стало роскошным подарком для Красной Армии.
Кроме того, Виктору Чайке уже удалось почти чудо: он сумел убедить вице-адмирала Трибуца в том, где будет нанесен решающий удар гитлеровских войск. А уже сам Трибуц сумел убедить в том же и маршала – Климента Ворошилова, и главу гражданских властей Ленинграда – Андрея Жданова. В итоге все гражданское население было мобилизовано на строительство нового оборонительного рубежа, подобного тому, который был создан по реке Луге. В кратчайшие сроки были выкопаны сотни километров траншей, окопов, ходов сообщения и капониров. В них стояли могучие и непобедимые танки «Клим Ворошилов-1», произведенные здесь же – в Ленинграде, на Кировском заводе, и боевые машины поменьше. Даже легкие «бэтэшки» – танки «БТ-5» и «БТ-7», окопанные по башню и укрытые маскировочными сетями, представляли собой серьезную угрозу для наступавших гитлеровцев.
Сам завод, кстати, тоже стал оборонительным рубежом, причем не прерывая выпуск грозных боевых машин. Массивные, практически неуязвимые для гитлеровцев танки «КВ-1» прямо из цехов выезжали на позиции по периметру завода и косили огнем пушек и пулеметов фашистскую мразь. Но это, как говорится, отдельная история.
А в 45 километрах от позиций подо Мгой, на Неве в Ленинграде оба линкора – «Марат» и «Октябрьская революция» – разворачивали огромные башни, в каждой из которых находились по три 305-миллиметровых ствола чудовищной огневой мощи. Главный калибр двух огромных кораблей Краснознаменного Балтфлота должен был действовать на пределе дальности. Но от этого мощные, весом более 300 килограммов снаряды главного калибра не становились менее смертоносными.
Более того, вице-адмирал Трибуц внял доводам Виктора Чайки о том, что финны не перейдут старую границу 1918 года по реке Сестре. Поэтому он перебросил в район железнодорожной станции Мга усиленную бригаду морской пехоты. Закаленные в боях балтийцы составили оперативный резерв нового Железнодорожного укрепрайона.
На защиту стратегически важной железнодорожной станции как раз и отправилась часть из тех тысяч моряков и пехотинцев, что чудом уцелели во время драматичного Таллинского перехода. На каждом из спасенных во время эвакуации из Таллина транспортов находились порядка 1000 или 2000 человек. С оружием, боеприпасами, а зачастую – даже с пушками. Всего, по подсчетам капитан-лейтенанта Чайки, около 10 000 штыков. Около 3500 бойцов отправились в яростный и самоотверженный десант на полуостров Юминда. И «навели шороху» в немецких тылах.
А остальные – порядка 6000 закаленных в боях воинов отправились в Ленинград. Почти два полка и усилили оборону на самом важном участке фронта в критически важное для героического города время.
Огневую поддержку непосредственно с железнодорожных путей осуществляли срочно сформированные три бронепоезда. Угловатые, закованные в путиловскую сталь паровозы тянули составы с бронированными вагонами, ощетинившимися стволами пушек и пулеметов. Сверху на броневагонах были установлены башни от легких танков «Т-26», а на некоторых – даже от тяжелых «КВ-1».
* * *
На рубежи у станции Мга прибыла и танковая рота старшего лейтенанта Зиновия Григорьевича Колобанова. Пять тяжелых «КВ-1»: лоб, борт корпуса и вкруговую башня – 75 миллиметров, маска орудия – 90 миллиметров брони. А сама пушка – 76 миллиметров калибра – прошибала любые немецкие танки образца 1941 года. А вот самого «Клима Ворошилова» с гарантией могла поразить только мрачно знаменитая 88-миллиметровая зенитка «FlaK-18/36», которая Acht-acht. Все остальные немецкие пушки оставляли на броне советского гиганта только царапины.
Головная из пяти машин тяжелотанковой роты с тактическим номером «864» несла на себе 156 отметин от попаданий немецких снарядов – и ни одного пробития!
* * *
Судьба старшего лейтенанта Колобанова складывалась весьма не просто. Воевать он начал еще с 1939 – против финнов, трижды горел в танке. За прорыв линии Маннергейма в 1940 году он был награжден орденом Красного Знамени, а также ему присвоили внеочередное звание капитана. Но за братание его подчиненных с финскими солдатами был лишен и звания, и награды.
После Советско-финской войны, 17 марта 1940 года, Зиновий Колобанов был назначен помощником командира 52-й роты танкового резерва по боевой части в 1-й легкой танковой бригаде. А вскоре переведен в Киевский военный округ – в Староконстантинов на Западной Украине.
