Шрифт:
Закладка:
– Ну, может, я смогу его опознать, – а может, будучи исправным тестером, смогу почувствовать какую-нибудь магию.
Флит прищурил глаза.
– Но вы же сказали, что не знаете его.
– Не думаю, но я была очень напугана, – пожала плечами Лидия. – Я понимаю, инспектор Флит, что вы привыкли постоянно ощущать угрозы для своей жизни, но я-то нет. Я вообще ничего вокруг не видела, так мне было страшно. Может быть, я ошиблась.
Он помолчал.
– Предоставьте это мне.
– Отлично, – Лидия слишком поздно сообразила, с каким энтузиазмом это было сказано. Теперь Флит наверняка, как и многие другие, решит, что она со странностями – если уже этого не решил.
– Ну, а какой была личная причина?
– Простите?
– Ну, вы же дали понять, что пришли сюда не только по причине расследования. – Лидия попыталась не обращать внимания на то, как забилось ее сердце.
– Тут невозможны никакие личные причины, – сказал Флит. – По крайней мере официально. – И посмотрел на нее со значением, как будто бы пытался сказать что-то большее.
– Я не понимаю.
– Вы являетесь жертвой в текущем расследовании. И с моей стороны, как человека, отвечающего за ведение дела, было бы недопустимо устанавливать какие-либо личные контакты между собой и вами, то есть жертвой.
– Вы не могли бы перестать повторять это?
– Что?
– Слово «жертва».
Флит впервые за все время казался смущенным.
– Ах да. Простите. Конечно.
– Так, значит, личная причина, которую вы хотели бы обсудить, – это отсутствие всяких личных причин.
– Да, – сказал Флит. – Я подумал, будет лучше прояснить это.
– И вы считаете, что делаете именно это? – Лидия скрестила на груди руки. – Проясняете обстановку.
Он покачал головой.
– Я сам не знаю, что делаю. Я просто подумал, что надо что-то сказать… Ну, после того, как я пришел тогда вечером. Это было недопустимо. Не знаю, о чем я думал. Приношу свои извинения.
– Не стоит беспокоиться, – ответила Лидия.
Ее охватило нечто, похожее на утомление. Секундой позже она поняла, что это было. Разочарование. Он был полицейским и просто хотел убедиться, что не нарушил никаких инструкций. Или, точнее, что она не принесет ему никаких неприятностей за нарушение каких-нибудь инструкций.
Флит уже был возле двери, собираясь уходить.
– Закройте за собой дверь как следует, – сказала она, формально заканчивая этот неловкий разговор.
– Вам лучше запереть дверь на засов.
– Благодарю за совет, – ответила Лидия.
– Да. Тогда я пошел, – он кивнул, как будто отказываясь от чего-то, и вышел.
Лидия прислушалась к его шагам по лестнице, а потом, даже не подумав, обнаружила, что идет за ним.
– Флит?
Он замер на полпути по лестнице и повернулся, глядя на нее снизу вверх.
– А этот пропуск в видеозаписи был просто разрывом? Кто-то удалил часть записи? – Хотя зачем кому-то, у кого был доступ к этой записи, делать это вместо того, чтобы стереть все целиком, Лидия понять не могла.
В какой-то момент она не была уверена, что Флит ей что-то ответит, но вскоре он произнес:
– Запись стала нечеткой и пятнистой за пять минут до того, как прозвучала тревога. Как будто там были электрические помехи или что-то такое.
Чарли. Вот черт.
Морг находился в современного вида пристройке позади главного здания больницы. Лидия никогда не бывала в морге, но считала, что видела вполне достаточно смертей в кино и по телевизору, чтобы иметь представление, чего ожидать. Мрачные ящики с телами. Полицейский из новичков, блюющий в углу. Бодрый санитар.
Выйдя из своего древнего «Вольво» и позвонив в звонок незаметного входа с небольшой табличкой «Служба морга», Лидия начала ощущать первые признаки смятения и страха. Логически мысля, она понимала, что вероятность встретить здесь призраков ничуть не выше, чем в любом другом месте – люди в больших количествах умирают повсюду. Особенно в таком населенном и старом месте, как Лондон. Но все равно – ничто так не способствует появлению предрассудков, как столкновение лицом к лицу со смертью.
Дверь открылась. Вместо санитара или администратора она увидела Флита. На нем был костюм, на руке висело сложенное пальто.
– Как раз вовремя, – сказал он. – Вы готовы?
Лидия кивнула. Она вдруг ясно прочувствовала ответственность за свою фамилию. Ей нельзя упасть в обморок или сблевать. Она – Лидия Кроу, а Кроу не трепещут.
Внутри была небольшая приемная с мягкими стульями и кофейным столиком, на котором лежали журналы. Там было тепло, на приемной стойке стояла ваза с цветами, а на доске были пришпилены благодарственные карточки в приглушенных тонах и рекламные объявления похоронных домов.
К ним вышла женщина в зеленом хирургическом костюме и клеенчатом фартуке поверх него.
– Это Фелисити Сид, – представил ее Флит. – Фелисити, это Лидия Кроу. Ничего, если она посмотрит?
Пока Лидия думала, надо ли пожать руку, момент был упущен, и они уже шли вдоль безликого больничного коридора. А потом, минуя несколько автоматически запирающихся дверей, они вошли в ярко освещенную белую комнату, где было довольно холодно. Лидия старалась не обращать внимания на четыре сюрреалистических стальных стола с дренажными отверстиями и яркие лампы над ними.
– Вот, – Фелисити подвела их к единственному столу, который был занят.
Под простыней угадывались очертания тела, и на секунду Лидии показалось, что ее сейчас может вырвать.
Фелисити начала поднимать простыню с ног – появились ступни, колени, тело и, наконец, голова. Это был тот человек из «Вилки». Лидия сразу его опознала, несмотря на то, что ее мозг отказывался считать то, на что она смотрела, человеком. Это не человек, это просто человекоподобная форма, восковой манекен. Но тут был еще запах, который щипал нос и глотку, – нечто мясное, приглушенное нотками дезинфектанта и этанола.
– Вы его узнаете?
– Да, – выдавила Лидия.
– Вы его знаете? По имени?
– Нет, – сказала Лидия.
Человек под простыней был почти полностью обнажен. Лишь середина тела была прикрыта зеленым халатом, скрывающим бедра и нижнюю часть живота. Это было нелепо, как будто он обернулся полотенцем, только что выйдя из душа. И в то же время Лидия была очень рада, что он не был полностью обнажен. На теле было несколько черных чернильных татуировок. Две восьмиугольные звезды, каждая на одном из плеч, казались сделанными более грубо, чем изображение прикованного к скале цепями Прометея над морем и паруса на горизонте, которое покрывало грудь и живот. Вокруг запястий шла какая-то надпись, и Лидия наклонилась поближе рассмотреть буквы, не покажутся ли они знакомыми. Но для нее эти татуировки ничего не значили. Она рылась в памяти, перебирая всевозможные семейные сведения, магические заклинания, слухи, символы, связанные со всеми четырьмя семействами, и имена всех своих клиентов в Абердине. Ничего общего.
