Виджер зашелестел широко распахнутыми крыльями, и птица, ускоряясь, побежала вперед. Лапы вязнут во мху, а крылья то и дело задевают мелкую древесную поросль и кустарник. В следующий раз нужно будет выбрать место почище, а лучше вообще поле, запоздало подумал я. Ворон, резко оттолкнувшись, прыгнул вверх, пытаясь взлететь, и чуть было не рухнул вниз, но все же, удержавшись в воздухе, начал постепенно набирать высоту. Я открыл карту-проекцию мира, на которой горели зеленым свободные участки. Среди них мне и предстоит выбрать свое владение. Отдельно подсвечивался золотым участок, в прошлом принадлежавший Хмелеварам и, кстати, находившийся весьма далеко от Портального. С него я и решил начать, остальные можно посмотреть на обратном пути.

Птица, послушная моей воле, набирает высоту, стремясь к тяжелым, медленно плывущим тучам. Чувство полета меня невольно заворожило: внезапная синева неба над облаками, свист ветра, морозный воздух. Как странно, и откуда в бескрылых такая страсть к небесам? Может, это живущие в каждом воспоминания о Реке душ, несущей нас к новому перерождению? Не знаю, но то, что я чувствовал сейчас, было просто невероятно. У меня буквально сердце защемило от восторга. Как же хорошо, хотелось бы лететь так вечно! Ничего подобного я раньше не испытывал, ни когда летал на Шестикрылке, ни во время полетов в Городе-в-Пустоте. Тогда я был цепенеющим от страха седоком, что со всех сил пытается не сверзиться вниз, а сейчас я птица, разрезающая небесную синеву.

* * *

Спустя десяток минут на свежую просеку выехала тройка всадников. Оглядевшись по сторонам, они оценили куски вырванного мха и смятый кустарник вокруг. Один из них спешился и, оставив своих спутников позади, принялся пристально осматривать полосу, проделанную виджером при взлете.

— Ушел, — произнес разочарованно один из оставшихся, тоже спешиваясь, — и метку слежения сбросил.

— А ты думал, что он нас дожидаться будет? — буркнул второй, изучая поломанный куст. — Мы свое дело сделали — проследили, до куда смогли, дальше уже не наша забота. И так с огнем играем, не забывай кто он.

— Говноед, — выплюнул первый. — Гладкокожая обезьяна, возомнившая о себе слишком многое. Я таких через день жру на обед, а теперь одна из них будет над нами старшим, если выпадет жребий. Ста-а-арший, — кривляясь, протянул он. — Мясо должно помнить свое место!

— Так и указал бы его ему, — собеседник весело фыркнул, явно представив эту картину. — Я думаю, он даже окажет тебе честь, согласившись на дуэль. Вот там, в прямом бою, и докажешь, кто говноед, а кто — чемпион Турнира тысячелетия и член Совета Старших. Ну, давай, чего замолчал? Когда мы увидим этот эпический поединок? Или ты только за спиной храбрый, когда за слова спросить не могут?

Ящер, насупившись, сжал челюсти, с трудом сдерживая кипящую в нем ярость и желание вцепиться в горло стоящему в паре шагов от него маттачи — высокому гуманоиду с ярко-голубой кожей и приплюснутыми раковинами-ушами, плотно прижатыми к голове. После победы обезьяны на турнире гладкокожие слишком многое возомнили о себе. Раньше тощий даже не подумал бы высказать подобное ему в лицо, а теперь осмелел, как будто это он сам сумел подняться на вершину пирамиды и удержаться на ней.

Сурак посмотрел на свой Медальон с седьмой ступенью и смерил взглядом ухмыляющегося Мерана.

— Найдутся и без меня те, кто с него за все спросят, — наконец рыкнул он. — А ты… если еще раз высунешь язык из той задницы, что называешь ртом, то я заставлю тебя об этом пожалеть!

— Только попробуй, — прошипел Меран, подобравшись, — и я из твоих зубов ожерелье сделаю, а шкуру на барабан пущу. Я тебе не бесправное мясо из рабских бараков, которое ты привык втихомолку жрать. Я воин, солдат, и за свои слова всегда готов ответить, кто бы меня за них не спросил!

Сурак глухо взревел и бросился к Мерану. И только тяжелая оплеуха от первого из Игроков, высокого человека-медведя, в последний момент оказавшегося рядом, остановила его. До этого аспараи, осматривавший просеку, пытался понять, с помощью чего ускользнула их цель, за которой было поручено следить. Отвлекшись, он еле успел к самому концу грызни, едва не переросшей в драку.

Меран лишь презрительно фыркнул, глядя на пытающегося встать ящера. Опытный наемник, заслуживший свои девять ступеней на полях битв, плевать хотел на надсмотрщика и нисколько его не боялся.

Гридим, старший в их группе, глядя на это, печально покачал головой. Он изначально был против того, чтобы в одну тройку разведчиков ставить строптивого наемника-человека и бойца-ящера. Но политика, что б ее! Кланы наемников не хотели полностью отдавать инициативу Дому Ящеров, выступая лишь в роли поддержки и штурмового мяса. А вот как с такими помощниками осуществлять скрытое наблюдение, никто не подумал. Тут следи в оба глаза, чтобы его напарники не перебили друг друга. А с кого спрашивать будут, если что? С него! Ты старший, значит, и отвечаешь за все. Охх, он раздраженно фыркнул и, открыв Книгу, начал быстро писать письмо. Закончив отчет, вывел внизу имя адресата — Диния, еще раз, щурясь на мелкие буквы, все проверил, а после активировал марку, отправив сообщение. И тут же отозвал Книгу, вновь услышав перепалку. Меран, дождавшись когда Сурак наконец встанет после оплеухи, снова начал интересоваться, когда же тот перейдет от слов к делу и вызовет на поединок чемпиона Турнира тысячелетия.

«Идиоты, — устало подумал Гридим. — И как с такими напарниками работать, если они как кошка с собакой друг друга не терпят? Может, прибить их и дальше действовать одному?»

Такая мысль даже согрела на миг ему душу, позволив хоть немного отвлечься от происходящего вокруг.

* * *

Полет неожиданно меня увлек, из обычного унылого перемещения по карте он вдруг перерос в нечто большее, что захватило меня целиком. Виджер, послушный моей воле, взлетал вверх, пробивая облака, скользил под небесной гладью, а затем стремительно срывался вниз, чтобы, практически коснувшись верхушек деревьев, вновь взмыть в небеса. Это было прекрасно. Благодаря шлему, соединившему меня с птицей, мы стали практически единым целым. Я чувствовал виджер, словно свое тело, и он послушно выполнял любой мой приказ, лишь пару раз посылая тревожные сигналы, когда я слишком сильно и резко сближался с землей. Темное оперение впитывало солнечный свет, дополнительно накапливая энергию для полета. Удобно.

Владения Хмелеваров располагались очень далеко и от Портального, и от других городов, а так поступали не часто. Обычно, наоборот, стремились устроиться поближе к центральным вратам или хотя бы к малым портальным аркам, вокруг которых со временем вырастали